Золото русского эмира
Шрифт:
Как же отделаться от проклятого ярма? Борк совершенно не планировал командовать таким количеством неорганизованных, наглых, грязных, вороватых и весьма трусливых солдат! В России он бросил на заместителей Тайный трибунал, он покинул столицу в самый неподходящий момент. Как раз сейчас, пользуясь отсутствием президента, там снова готовят заговоры, там планируют убийства и саботаж, там поднимают голову силы, которые Кузнец корчевал десять лет, но не мог до конца победить!
Фердинанд фон Борк делал все возможное для укрепления порядка. Но многие проблемы в союзных войсках происходили именно оттого, что президент дал команду подбирать в пути всех. Однако всех желающих принять невозможно, они только деморализовали регулярные части.
Последние двое суток фон Борк провел как одну
Кузнец приказал избегать стычек с местными. Чтобы не втянуться в долгую окопную войну совсем не с тем противником.
На италийской территории дела пошли полегче. Кроме того, здесь сработало и вездесущее «сарафанное радио», и радио самое обыкновенное. Даже в маленьких равнинных селениях люди были предупреждены, что по дорогам и вдоль дорог идут несметные полчища, что русские затеяли очередной крестовый поход, но идут не в Рим. Те, кто обладал властью, выезжали заранее навстречу, дабы предупредить разгром и мародерство, кланялись низко и были счастливы отделаться малой податью. Фон Борк останавливал головные части, разворачивал призывные пункты. Глашатаи трясли мешками с серебром, лекари и старшины с добрыми лицами зазывали неотесанных деревенских парней, затем эти горе-вояки, стирая ноги, бегом догоняли марширующие колонны…
Но радио приносило в италийские городки и иные вести. Уже не только колдунья Марина сообщала командующему об успехах флота, уже докатилось с Сицилии эхо побед, уже отпраздновали командиры флотские виктории во время привала, и даже разрешено было строгим германцем выдать всем по чарке водки.
За сорок километров до Генуи головные части встретила делегация отцов города, хотя главным «отцом» оказалась женщина – престарелая, похожая на колючую проволоку донья Каваджи. Она в самых восторженных выражениях пересказала историю счастливого освобождения острова Сицилия, в каковом освобождении принимали участие никак не меньше полусотни летающих огнедышащих ящеров. Борку еще раз стало ясно, что единой власти в стране нет, что юг практически отрезан от севера непроходимыми отравленными болотами, что новости приносят по морю и что буквально вчера русская эскадра потопила главный пиратский город самого Джакарии Бездны. Поскольку Джакария убит, в Генуе наряжают деревья, как на Рождество, палят из пушек и устраивают карнавал. Высшее армейское командование с великими почестями пригласят в город, но не больше сорока человек. Генуэзцы согласны на уничтожение огородов и садов, лишь бы тяжелая техника расположилась подальше в поле.
«Сама наверняка убийца и воровка… – слушая ее трескотню и такой же немыслимо скорый перевод, думал немец. – Кажется, Кузнец называл это словом „мафия"? У них целые семьи повязаны преступным ремеслом, из которого не вырваться…»
Донью Каваджи фон Борк плохо понимал даже с переводчиком, настолько быстро она лопотала. Он понял только одно: его умоляют не превращать город в помойку. Взамен благодарные жители дарят две сотни овец, вдвое больше выделанных шкур, дюжину быков, две полные подводы муки, дюжину бочек масла, десять ящиков свежесваренного мыла, сукна пятьсот метров и так далее, по списку…
Мафиозная донна Каваджи свою работу выполнила прекрасно.
Фон Борк тоже выполнил обещание. Лагерь разбили за городом, на скорую руку соорудили бани, устроили смену обмундирования, одели в форму еще почти восемьсот человек. Были выданы дополнительные пайки, разрешены ловля рыбы и сбор фруктов в одичавших садах. Фердинанду уже казалось, что волнения стихают, но тут, в самый неожиданный момент, бунт вспыхнул с новой силой.
Началось с походной цирюльни. Парикмахеров назначили давно, но за время похода стричься не успевали, обросли жутко. Фон Борку докладывали, что у многих вши, особенно – у новоприбывших. Внезапно начались массовые отказы от парикмахерских услуг. Вчерашние партизаны ощутили себя ущемленными. Они не желали расставаться с буйными шевелюрами и колониями любимых вшей. Если на марше поддерживать дисциплину Борку помогала сама скорость, лоботрясам некогда было расслабляться, то в режиме спокойного ожидания все резко изменилось.
Самых ярых «отказников» командующий посадил на гауптвахту, но скоро их там собралось больше сотни – преимущественно австрийцев, не желавших расставаться с длинными космами. Расстреливать солдат за отказ от стрижки фон Борк пока не решался, могла подняться серьезная буча.
Прокатились первые тревожные слухи, что всех усадят в вонючие трюмы и повезут воевать в незнакомую страшную пустыню. Скандинавы разволновались не на шутку, они планировали в крайнем случае разграбить город Двух Башен, иначе говоря – Стамбул, и поскорее возвратиться домой на телеге с грудой трофеев. Скандинавы отправили к командующему делегацию и в наглых тонах потребовали разъяснений. Борк обещал дать разъяснения в течение суток, а пока приказал строить тренировочные полосы препятствий и прокаливать одежду от насекомых.
Ночью он отдал приказ – и зачинщиков из числа норвегов и датчан арестовали. Аресты не удалось провести тихо, русская караульная сотня была встречена ножами и пулями. Четверых зачинщиков убили. Кое-как майору Ларсу, выборному командиру датчан, удалось усмирить своих подчиненных и предотвратить побоище.
Следом возникла следующая, куда более серьезная проблема, – мародерство. Не прошло и суток, как солдаты начали «пошаливать». Уже на следующий день шалости приняли характер бедствия. От доньи Каваджо дважды приезжали посланцы, вначале с льстивыми просьбами, затем – с угрозами. Недавняя разбойница прямым текстом сообщала, что больше не потерпит грабежей и издевательств. Отныне улицы перекрывались баррикадами, выставлялись вооруженные караулы, которым вменено стрелять без предупреждения.
Фон Борк молил Бога, чтобы скорее появился Кузнец. Но Кузнец приплыл только на следующий день. За сутки ожидания произошло много печальных и даже трагических событий. При попытке разоружить венгерский отряд были застрелены двое офицеров из караульного батальона, еще четверо – ранены. Часом позже взбунтовались черногорцы и сербы, этим вообще было нечего терять. Под натиском полчищ Карамаза они лишились домов, семей и земли и теперь заливали свое горе литрами дешевого италийского вина. Черногорцы, общим числом в две тысячи триста человек, отказались выставлять людей в разъездные патрули и дежурить на кухнях. Они заявили, что сами будут для себя готовить и что охранять их не надо.
Ночью затеяли беспорядки румыны, они избили назначенных к ним германских и шведских капралов, заявив, что отказываются воевать под началом иноземцев. Фон Борк послал в стан румынских полков двоих полковников из штаба, одного русского, другого – молдаванина, надеясь при посредничестве последнего уладить конфликт. В результате конфликт только разгорелся, парламентеров избили. Многие пошвыряли выданное обмундирование, зато самовольно распрягли коней из полевых кухонь и обоза. Угрожая оружием, румыны связали каптерщиков, отобрали у них упряжь, запасы рыбы, сыра и очищенный спирт. В другом месте они разжились тремя легкими пушками, вязанками новых сапог, сушеным горохом и двадцатью ящиками новых, только что набитых патронов для танковых пулеметов. Они бы и дальше продолжали воровать, если бы не крутые меры, предпринятые казацким сотником Ярыгой. Казаки, входившие в особый караульно-постовой полк, на свой страх и риск, не согласовав с командованием, навалились на бунтовщиков, многих порубили саблями, многих застрелили, но и сами понесли серьезные потери. Только когда в самом центре лагеря разгорелся нешуточный бой, заиграли тревогу, подняли четвертый и второй украинские полки, и общими усилиями удалось отбить краденое. Румыны при этом покинули расположение и ушли в горы, демонстративно прикрываясь ворованными пулеметами. Фердинанд Борк дал команду ночью не преследовать дезертиров, опасаясь еще большего кровопролития при большой кучности войск.