Золото Русской Калифорнии
Шрифт:
– Владимир Власович, совсем без наказания – нельзя. Но и такого инженера-путейца к тачке приковывать непозволительная роскошь. И без того в России кадровый голод.
– Что? Ах да, понимаю.
– Поэтому, господин Дьяконов, ехать вам в славный город Красноярск, четыре тыщи вёрст – не расстояние. И пробивать железную дорогу от Енисея на запад.
– Но как, ваше высочество?! Там же глухомань, где брать рельсы, паровозы, вагоны?
– Плохо думаете о Сибири и о флоте, Владимир Власович. В эту навигацию сразу два парохода от Архангельска пройдут с грузами до Енисея. Прошлогодняя разведка прошла успешно. Будут вам паровозы, а рельсы уже там выделывать начнёте, равно как и вагоны. Пора в Сибири заводить серьёзную промышленность.
– Да.
– Так ведь ссылка, не каторга. Красноярск хороший город, связан телеграфом с Томском, Енисейском. А всего то и надо на первых порах – разведать кратчайшее направление от Красноярска до Ачинска и не спеша приступать к работам. Строить однопутную дорогу, вести разведку до Ачинска на западе и Канска на востоке. Золотопромышленники окажут поддержку. Очень уж им хочется на «чугунке» покататься.
Прикольно, совсем как в моей реальности ситуация складывается. В 21 веке Красноярск соперничал с Новосибирском за звание «столицы Сибири» и Новосибирск брал верх, побивая джокером – метро. Сейчас же «у нас» в 1850 году про метро речи нет, но компаньоны Константина, прокинув нитку телеграфа возжаждали железную дорогу, хоть и коротенькую, хоть от Енисейска до Красноярска.
Такого распыления сил и средств я позволить никак не мог, а вот из Красноярска «кинуть нитку рельсов» до Ачинска и Канска на сорок лет раньше – почему бы и нет? А енисейцы пускай на Томск тракт выстраивают, со временем и там рельсы проложим.
Дьяконов же – талантливый и энергичный инженер, в кратчайшие сроки распланировавший и отстроивший однопутку от Москвы до Тулы. Второй путь отложен до лучших времён, сейчас важно поскорее дойти до Крыма. Мало ли, вдруг не справится Саша и случится большая война. А если случится, наверняка пойдёт по тем же самым лекалам, что и Крымская моей реальности.
Ну, да здесь, на планируемой магистрали Москва-Севастополь и без Власыча обойдёмся, команда подобралась отличная, хоть по инженерам смотри, хоть по моим разлюбезным старообрядцам-подрядчикам. А Дьяконов ой как хорош будет в Сибири. Если конечно не запьёт, не скатится в хандру и ипохондрию. Так семья ему в помощь и работа. Представляю, как сибиряки обрадуются, как навеличивать будут Владимира Власовича. Я ж им обещал помочь инженерными кадрами в деле строительства «чугунки». Пообещал, да и забыл. А вот покушение напомнило. Да, пока психопат Песегов сработал исключительно на пользу, посмотрим, что из Петербурга папенька протелеграфирует. Неужели про тамплиеров вспомнит?
Лев Толстой, до которого дошёл черёд (надо же лишний раз пообщаться с будущим гением) рассказал, сверкая безумно глазами, что за несколько минут до прибытия великокняжеского поезда имел беседу с Николя Песеговым, каковой показался начинающему писателю странным и психически неуравновешенным человеком. А тут бах и кинжал Константина пролетел мимо Толстого, прямиком в революционера. Э, нет, граф, так дело не пойдёт. Во-первых не кинжал, а кортик, а во-вторых, нам террорист надобен как активный мститель, член разветвлённой организации неистовых карбонариев-ассасинов, нацеленных на изничтожение семейства Романовых, а не в качестве психа-одиночки.
– Лев Николаевич, вы неправы! Сей субъект состоял в переписке с известными ниспровергателями устоев Энгельсом и Марксом, в данный момент идёт проверка переписки с вышеназванными господами. Но уже понятно, его рукой водили европейские смутьяны! Однако, это государственная тайна, многоуважаемый Лев Николаевич. И ближайшие лет десять-двадцать, прошу вас, граф, сию тайну хранить.
– Не сомневайтесь, ваше императорское высочество! Буду нем как рыба до гробовой доски!
– Столь долго необязательно. Напротив, как только выжжем калёным железом революционную заразу, я попрошу вас, граф, как очевидца написать рассказ, а возможно, что развернёте его и в роман. Как вам название – «Бесы»? Да так, чтоб русский человек понял – расшатывать многовековые устои Руси Святой, не гнушаясь пойти на убийство, могут только негодяи, преступники и подлецы.
– Я ничего не имею против, ваше высочество, но каков с меня писатель? А вот ваши стихи…
– Э, Лев Николаевич. Знаете, сколько всего навалилось по возращении из солнечной Калифорнии? Не до творчества, поверьте. Неладно в России, надо многое, да почти всё поправлять. Государь захворал, цесаревич взялся выстраивать отношения России с великими державами сообразно вызовам нынешнего времени. А тут ещё крестьянский вопрос назрел.
– Но, насколько мне известно, ваши экспедиции сподвигли на переселение в Сибирь и далее десятки тысяч крестьянских семей, которым оказывается значительная помощь. Чего стоят инструменты вашего завода и «калифорнийская лампа»!
Я согласно кивнул. «Завод Константина Кузнецова» с моим возвращением погасил все долги и продолжил штамповать топоры-косы-чугунки-печные плиты и прочая, прочая, прочая. Восемьдесят два изделия выпускаем! А под «нумером 82» буквально три месяца как запустили на примитивном, но всё-таки конвейере « Калифорнийскую лампу».
Обычная керосиновая лампа, точь такую мне в первой жизни подарили на новоселье в далёком 2005 году, когда ещё не великокняжескими руками построил дом в пригороде Красноярска. Тогда соседи по садоводству, приглашённые на новоселье, аж две «керосинки» презентовали, – не сговариваясь посчитали, что нужна подстраховка часто отрубаемому электричеству. Это уже потом бензогенератор прикупил. А лампами, помнится, пришлось попользоваться. И вот уже ЗДЕСЬ, когда на Сахалине и на Аляске поисковые партии обнаружили нефть, задумался об освещении с помощью керосина. Почему то запах керосина напоминал о прежней жизни, ностальгию пробуждал. А вот ароматы сжигаемого масла, наоборот, подбешивали. Уже в Калифорнии дал установку соорудить керосиновую лампу. Младший Кустов тогда как раз занимался опытами со стеклом, умельцы с мастерских Константинополя-Тихоокеанского пару дней покумекав над чертежом, соорудили вполне приличный осветительный прибор. Проблему с керосином тоже решили достаточно быстро. И в обратный путь до Петербурга я тронулся с парой десятков обычных керосиновых ламп, вызывающих однако «в России» невероятный интерес. По одной оставил во Владивостоке, Иркутске, Красноярске, Томске, Казани, Москве. На каждой стояло клеймо – «Мастерские Тихоокеанского флота. Русская Калифорния». Оттуда и пошло название, а массово изготавливать подделки отечественные промышленники боялись, наслышанные о крутом нраве Константина Николаевича.
Так что считай, «по многочисленным просьбам трудящихся» и прибыли ради, разумеется, запустили линию по изготовлению «калифорнийских ламп» на моём заводе.
А перегонка нефти и получение керосина уже практиковались на Кавказе, всего то и надо было немного вложиться деньгами, и процесс пошёл. Заодно простимулируется нефтедобыча, да и китов куда как меньше ухайдакают браконьеры, а то Невельской снова сообщил об очередном витке «войны с китобоями»…
– Да уж, Лев Николаевич, «Калифорнийская лампа» – всем лампам лампа. Кстати, нет у вас такой? А вот сейчас и поправим, прямо сейчас и поправим.
Когда классик выкатился из вагона великого князя и прошествовал мимо цепи охраны, прижимая к груди драгоценный подарок и четверть с керосином, я расхохотался.
– Ваше высочество? – гвардии капитан Епифанов, отменный стрелок и порученец, вытянулся в коридорчике.
– Гляньте, как граф Толстой нашу лампу ухватил, не подавил бы стекло в ажиотации.
– Так ему три стекла выдали, на всякий случай.
– И славно! Пускай пишет ночами, у графа из-под пера неплохие рассказы выходят. Быть ему большим писателем, капитан. Лет через двадцать-тридцать вспомните мои слова.