Шрифт:
Глава 1
15 апреля 1878 года
Кейсервилль, Пенсильвания
Ее разбудил оглушительный грохот, эхом прозвучавший уже наяву. Сердце трепетало, как крылья испуганной бабочки. Она резко поднялась и села на низкой железной кровати. Мозг боролся с давно повторяющимися видениями: крепежные балки, вздымающиеся облака густой черной пыли и ужасный грохот землетрясения. Горы тряслись, и почва проседала, образовывая огромные впадины.
Илейн Мак-Элистер несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и огляделась вокруг. Знакомая обстановка: комната с высокими потолками, потрескавшийся кувшин из голубого фарфора на исцарапанной дубовой тумбочке возле кровати. Этим всегда заканчивается кошмар, мучающий ее с детства.
Коснувшись тонкими пальцами темных волос на висках, Илейн убрала с лица все еще влажные пряди.
Чары сна постепенно превращались в какие-то неопределенные воспоминания и совсем улетучились от настойчивого стука в дверь. Окончательно ее отрезвил ворвавшийся в комнату порыв свежего воздуха.
— Извини, милочка, — в дверь, шурша юбками, шумно вошла Ада Ловери. — Все так рано и быстро собрались в столовой, а брат Лиззи Миллер сообщил, что она плохо себя чувствует. Не думаю, что стоит этому верить, но все же тебе придется спуститься пораньше. — Седовласая женщина подала Илейн мягкий хлопчатобумажный халатик, едва ли способный защитить от освежающей утренней прохлады. Потом, мягко ступая крошечными ровными ножками, она подошла к окну, раздвинула старенькие занавески, распахнула створки и поспешила назад к двери. — Мне, пожалуй, пора возвращаться к бисквитам и маисовой каше, милочка. Надеюсь скоро увидеть тебя внизу. — Весело улыбаясь, Ада захлопнула за собой дверь.
Опустив длинные стройные ноги на пол, Илейн почувствовала прилив острой любви к этой добродушной маленькой женщине. Она сильная. Именно так думала Илейн об Аде. И еще она для нее очень близкий ДРУГ.
Вчера у Илейн был день рождения. Ей исполнилось девятнадцать лет, и она впервые почувствовала ответственность за свое будущее. Это ощущение отличалось от прежних.
Илейн решила, что наденет платье из желтого батиста в тон своему солнечному настроению. Платье было довольно открытым, но Ада, управлявшая отелем, считала, что глубокий круглый вырез способствует процветанию бизнеса.
— Разве ты совершишь грех, если чуть — чуть украсишь день этих бедных, жалких горняков? — обычно говорила она, широко улыбаясь и снисходительно похлопывая девушку по плечу. Но Илейн эта мысль никогда не нравилась. Если бы такие вопросы она могла решать сама, то надела бы что-нибудь более современное, в чем было бы удобнее подавать еду посетителям.
Торопливо закончив туалет, Илейн последний раз критически взглянула на себя в зеркало и побежала вниз, вмиг проскочив два пролета лестницы до столовой. И вновь она обратила внимание на цветастые бумажные обои, отваливающиеся от стен старого отеля, и темные пятна, проступившие на потолке. Несколько окон было разбито, а печь так отчаянно дымила, что в кухне, казалось, стоял туман. Нередко Илейн ощущала, что дом зовет ее, просит о помощи.
Когда на прежде блестевшей раковине появлялись капли, упавшие из проржавевшего водопроводного крана, они казались Илейн слезами.
Девушка вздохнула. Когда отелем в Кейсервилле владел отец, это было приличное заведение! Ей стало очень жаль, что дом так обветшал.
Приближаясь к столовой, Илейн услышала голоса и ощутила аромат свежеиспеченного печенья.
— Спасибо, что поторопилась, милочка. — Ада толкнула расшатанные двери, размахивая деревянной ложкой, с которой на только что чисто подметенный пол падали капли теста для блинов. — Они начнут колотить по столу, если мы их побыстрее не накормим. — Ада усмехнулась, тыльной стороной ладони убрала со лба две седые пряди и снова побежала на кухню.
Привыкшая к тому, что люди всегда торопятся и потому раздражены, Илейн повязала поверх платья фартук и приступила к работе. Когда-то элегантная столовая теперь была плохо приспособлена даже к выполнению своего прямого назначения. Медные люстры причудливой формы все еще свисали с потолка, но некоторые светильники были разбиты, и помещение теперь плохо освещалось. Свежие белые скатерти и чистота в комнате — вот результат дополнительных усилий Илейн как-то улучшить довольно бедную обстановку. А еще она всегда ставила в вазу розовый или красный цветок из зарослей кустарника, растущего сразу за отелем, чтобы хоть чуточку украсить грубо отесанные столы.
— Доброе утро, мисс Илейн. — Джош Колсон сидел на расшатанном, с прямой спинкой стуле, а его девятилетний сын Джонни устроился рядом.
— Доброе утро, Джош и Джонни. — Илейн улыбнулась маленькому рыжему мальчику, и он хитро подмигнул ей в ответ. Приняв заказ, она принесла Джошу чашку дымящегося кофе, а Джонни чашку какао. Ей нравились Колсоны. Мужчины напоминали ей рыжеволосых медведей, а женщины были приветливыми и дружелюбными.
— Что-нибудь получилось этим утром, Джош? — спросила она. — Я слышала, что ты встречался с Беном Тейлором. Тейлор был штейгером в шахте «Голубая гора».
— Нет, все те же старые песни. Все, что мы получили, — извинения и отсрочки. — Джош сжал кулак.
— Мне очень жаль, Джош. Я действительно надеялась, что на этот раз…
— Они застали нас врасплох, и они это понимают. Нам надо работать, чтобы прокормить семью. У нас только два пути: или жулики из шахты сгноят нас, или мы умрем с голоду. Не из чего выбирать, верно?
Илейн с трудом проглотила комок. Почему она всегда чувствует вину? Надеясь заставить Джоша улыбнуться, она погладила маленького Джонни по руке.
— Мне бы еще масла, мисс, — произнес дюжий горняк.
Илейн принесла масло, обслужила еще нескольких посетителей, наливая кофе и собирая грязную посуду. Но при этом она продолжала разговаривать с Джошем.
— Все было бы не так плохо, — продолжал Колсон, — если бы смены были короче, а туннели безопаснее. Это ведь самое важное.
— Может быть, что-нибудь изменится, Джош.
Он посмотрел на нее так, будто хотел сказать, что никаких шансов нет, и доел последнее яйцо.
Большая часть завсегдатаев уже позавтракала и ушла, когда Илейн убрала две оставшиеся полупустые тарелки с недоеденными кусочками колбасы и блинами со столика у окна. Она была теперь свободна до полудня. У нее оставалось еще около часа времени, и девушке захотелось немного тишины и отдыха.