Золото (Золотая шахта)
Шрифт:
37
В субботу вечером к стойке бара отеля «Лорд Китченер» в Китченервилле было практически не подойти.
Танцы продолжались уже три часа. За столиками на террасе сидели с важным видом дамы и попивали лимонад, а некоторые – портвейн. Судя по виду, отсутствие мужчин их совершенно не трогало, на самом же деле дверь в мужской бар находилась под неусыпным наблюдением. Некоторые дамы уже отобрали у мужей и положили в свои сумочки ключи от машин.
Из обеденного зала была вынесена мебель, пол был обильно посыпан тальком. Местный ансамбль
Многие уже сняли пиджаки и ослабили узлы галстуков. Громко говоря, на несколько нетвердых ногах они вели дам к центру зала, и сразу же становилось ясно, к какой школе танцев кто принадлежал.
Мужчины, которых можно было условно назвать кавалеристами, зажимали партнерш под мышкой, как пику, и бросались в атаку. По краю зала продвигались приверженцы другой школы – эти танцоры с мрачным видом смотрели прямо перед собой и не разговаривали ни с кем, даже со своими партнершами. Кроме того, были подчеркнуто общительные типы, свободно передвигающиеся по площадке, двигающиеся совершенно независимо от музыки, постоянно что-то кричащие знакомым и незнакомым и норовящие ущипнуть за задницу любую женщину, неосторожно к ним приблизившуюся. Их непредсказуемые действия мешали истинным ценителям танцев.
Истинные ценители прочно занимали самый центр зала и танцевали твист. Несколько лет назад этот танец захватил планету, словно эпидемия гриппа, потом исчез отовсюду, кроме городков, подобных Китченервиллю. Здесь этот танец приняли и сделали неотъемлемой частью культурной жизни общества.
Но даже здесь был один общепризнанный и непревзойденный мастер.
– Джонни Деланж? Черт, как он танцует твист! – говорили все благоговейно.
Извиваясь, как кобра, только с большим эротизмом, Джонни танцевал твист с Хетти. Его костюм из искусственного шелка блестел в свете люстр, кружевной воротник трепетал на горле, украшенные камнями пряжки на туфлях посылали лучи света во все стороны, на горбоносом лице застыла довольная улыбка.
Хетти очень легко двигалась по площадке, несмотря на свои внушительные размеры. У нее была тонкая талия и обтянутая зеленой юбкой сногсшибательная задница. Она смеялась в танце, и смех был громким и здоровым, как и ее тело.
По их слаженным движениям было видно, что они часто танцевали вместе. Хетти предугадывала каждое движение Джонни, а он одобрительно улыбался в ответ.
С террасы за ними наблюдал Дэйви Деланж. Он стоял в тени, сжимая в руке высокую кружку с пивом, недовольно бурчал что-то каждый раз, когда другая пара заслоняла бешено вращающиеся ягодицы Хетти, и переходил на другое место.
Музыка смолкла, и пары потянулись на террасу, смеясь и вытирая потные лица. Мужчины подводили раскрасневшихся дам к столикам, а сами исчезали за дверью бара.
– Скоро буду. – Джонни не хотелось уходить от Хетти, он с удовольствием остался бы с ней, но в то же время он понимал, что скажут ребята, если он проведет весь вечер только со своей женой.
Он влился в мужскую толпу и сразу же включился в разговор. Когда подошел
– Константин, – прошептал Дэйви, и Джонни резко поднял голову. Константин был греческим эмигрантом, забойщиком с шахты «Блаауберг». Он был мощным черноволосым мужчиной со сломанным носом. Нос сломал ему Джонни десять месяцев назад. Будучи холостяком, Джонни дрался с ним в среднем раз в месяц. Ничего особенно серьезного, обычные дружеские потасовки.
Константин не понимал, что теперь молодая жена строго-настрого запретила Джонни ввязываться в драки. Он выдумал целую теорию, конечно же, ошибочную, что Джонни его боится.
Сейчас он выходил из бара. В массивной, поросшей черными волосами ладони с манерно отставленным мизинцем был зажат бокал. Он мелкими шажками шел сквозь толпу, а на гранитном лице с отливающей синевой щетиной играла самодовольная улыбка.
Остановившись у зеркала, он поправил волосы, подмигнул своим дружкам и подошел к Джонни. Он стал его передразнивать, крутить бедрами, часто моргать, а дружки чуть не умирали от хохота, повиснув друг на друге.
Все так же вихляя бедрами, Константин, под жуткий хохот дружков, удалился в уборную, чтобы через несколько минут появиться в зале и послать Джонни воздушный поцелуй. Дружки за доставленное удовольствие угостили его выпивкой, а Джонни несколько натянуто улыбнулся и вновь углубился в обсуждение преимуществ «мустанга».
Через двадцать минут и шесть бокалов бренди Константин повторил выступление по пути в уборную. У него был достаточно ограниченный репертуар.
– Не обращай внимания, – прошептал Дэйви. – Пойдем посидим на террасе.
– Он напрашивается, я тебе точно говорю! – Улыбка исчезла с лица Джонни.
– Пойдем, Джонни.
– Нет, все подумают, что я сбежал. Мне нельзя уходить.
– Ты же знаешь, что скажет Хетти, – предупредил Дэйви, и Джонни на секунду замялся.
– Ну и черт с ней! – сказал он наконец, сжал кулак с золотыми кольцами на пальцах и подошел к стоявшему у стойки Константину. – Херби, – крикнул он бармену, указывая на грека, – налей даме портвейна и лимонада.
Стоявшие рядом люди поспешили убраться, Дэйви бросился на террасу и нашел Хетти.
– Джонни! – хрипло зашептал он ей на ухо. – Он снова дерется.
– Да?! – Хетти вскочила на ноги как разъяренная валькирия. Однако в мужской бар ей быстро пройти не удалось – все окна и дверь были забиты зрителями. Многие забирались на стулья и столы и сопровождали каждый удар и треск мебели одобрительными возгласами.
Хетти зажала сумку в правой руке и, размахивая ею как мачете в джунглях, пробила себе путь сквозь толпу.
В дверях бара она остановилась. Конфликт достиг критической точки. Грек и Джонни ходили по кругу, хрустя битым стеклом под ногами, и не спускали друг с друга глаз. Окружающий мир перестал для них существовать. У обоих были отметки на лице: у грека была рассечена губа, и кровь тонкой струйкой стекала по подбородку на рубашку, у Джонни же красная опухоль закрывала один глаз. Толпа замерла в ожидании развязки.