Золото. Книга 6
Шрифт:
Но мотнув головой, всё же заключил:
– Идёт. Пусть ваши уходят, все, кто захочет. Сутки даю всем уйти, – вдруг он засмеялся, показывая ровные зубы. – Ориксай, в городе твои дети, твои жёны, забирай всех. Сколько их у тебя? Говорят, целый улей… Считаешь, али так, без счёту?!
Его хохот звучит оскорбительно и нагло в наступившей тишине.
– Отпусти всех. Тогда отведём дружину, – негромко из самого сердца сказал я.
Памятуя, что сказал мне Белогор о Солнцеграде и его ближней судьбе, пожалуй,
– Отводи рать, мы идём к стенам! Белогор, иди с нами, убедишь Солнцеград идти за тобой, пусть уходят все. Мне твои люди не нужны, воздух чище.
– Там, где ты всегда смрад! – глухо прорычал Белогор, не боясь разозлить бывшего друга.
Но тот и не злиться: хохочет, запрокидывая голову, что ж и не смеяться, он победитель. Но сейчас мне важнее Авилла.
Я подъехал к Белогору, держа шлем в руках, сырой ветер холодит мокрую от пота голову. Он успокоил свою лошадь и напряжённо глядел на отходящие к Солнцеграду рати Дамагоя.
– Он не отдаст Аву, – приговорил Белогор и не мне вроде, а себе самому.
– Что?!
– Станет в заложницах держать…. – прошелестел он в своей манере, сам с собой.
– Какого чёрта мы тогда… – вспыхнул я.
Он посмотрел на меня, в глаза постепенно возвращается здешность.
– Сделаем вид, что подчиняемся, – это уже мне. – Усыпим его ум. Он самоуверен, это ослепляет его. Это как ещё один союзник внутри его стана. Хорошо, что наш противник Дамагой, я хорошо его знаю и знаю, чего он хочет, – он посмотрел на меня: – Ты не слепни от ярости, держись, Ориксай. Мы вместе с нею сдюжим.
Не слепни от ярости, он шутит? Я едва могу дышать от лавы вулкана, взрывающегося в горле
– Она в плену, Белогор… Она там, где…
Чёрными от громадных зрачков глазами он взглянул в мои глаза.
– Теперь он не позволит обидеть её. Какой бы сволочью он ни был, но теперь он её в обиду не даст, – он снова перестал смотреть на меня.
Правда уверен или хочет убедить себя самого?.. Не даст в обиду… тот, кто обидел её ребёнком?..
Глава 3. Ошибка или данность
Я вошёл в мой шатёр, проверить, не упустили ли Авиллу на этот раз, с них станется, сбежит из-под носа.
Немного напуганная Доброгнева встретила меня, бросившись навстречу, грохоча серебряными украшениями, разлетевшись прекрасными чёрными косами, широким одеянием, полоснувшимся вокруг её полного тела.
– Что?! Что происходит, Дамагой? Что за движение?..
– Идём в Солнцеград, – улыбнулся я.
Я счастлив. У меня крылья на пятках. Я едва сдерживаюсь, чтобы не подпрыгивать.
– Как?.. – она улыбнулась тоже, отступая, боясь, коснуться меня, покрытого ошмётками грязи. – Правда?.. Они отступают?!
– Уводят людей
– Зачем позволил? А если все уйдут?
– Что теперь? Пусть идут. На что они тебе?
– Быть не может… – покачала головой Доброгнева.
– К ночи въедем в столицу, ночевать будем в тереме, – сказал я, не переставая улыбаться. – Спасибо Аве, попалась, как глупый зайчонок в силки. Где она?
Доброгнева кивнула на соседнее, внутреннее отделение шатра.
– Там этот… Волк её стережёт, связал, сидит, глядит на неё, не отрываясь. Я опоила её дурманом, этот насильно влил… Бешеная, дерётся, дикая совсем девка! Вовсе не «зайчонок», – мрачно усмехнулась Доброгнева.
Я вошёл туда, вижу Аву на ложе, ох и грязна… и Волк подскочил, глядя на меня горящими глазами, преданность и страх в его глазах.
– Вымыть царицу надо, – сказал я, скользнув по нему взглядом.
Я вышел обратно к Доброгневе:
– Бани топленые есть?
– Найдутся. Но… Она не ранена? – бледнея, спросила Доброгнева.
– Откуда знать?
– Я не могу касаться её, если ранена. Да… и никто не может, это опасно для неё.
– Отмыть надо. Негоже царице…
– Она же… ты же победил её, и всё царицей кличешь?
– Ава – царица. Пока нет новой, она царица. Пока жива, – добавил я. – Вымыть царицу.
Темнеет. И похолодало к ночи, раскисшая грязь взялась ледком, похрустывает, как засахарившееся варенье, к утру застынут твёрдо следы и рытвины, бело от инея будет. Удивительно холодная весна. Я такой не помню за всю мою жизнь. Люди вереницами тянутся из ворот Солнцеграда. Но мы смотрим на них, с всё возрастающей тоской.
Это то, чего мы хотели, и это часть нашей стратегии, учитывая, предстоящую скорую, очень скорую, гибель Солнцеграда. Но мы проиграли: теперь там Ава. Конечно, не могло всё достаться легко.
Как болит сердце… каким тяжёлым холодным камнем тоска придавила меня.
Нет, она не умрёт там, но, сколько опять ей придётся претерпеть? И долго ли?
– Как царицу станем отбивать? – проговорил Ориксай, наконец, вслух произнеся то, о чём мы оба думали.
– Мне бы пойти туда.
– Белогор, – вздохнул Ориксай устало, – это именно то, что им нужно. И оба останетесь там.
Мы молчим дальше, продолжая наблюдать за исходом семей северян и сколотов, не захотевших остаться под властью Лунной жрицы и новоявленного царя, кем, впрочем, Гордоксай ещё не объявил себя.
Отягощённые скарбом, с телегами, козами, курами, овцами, гусями и утиными выводками, люди идут довольно быстро. Всю ночь шли. И утро. Иссякли уже после рассвета. Мы уводим всех как можно дальше от Солнцеграда, мы уходим далеко, на юго-восток, подальше от гор и от озера. Здесь и встанем лагерем.