Золото. Назад в СССР 1
Шрифт:
Пройдя метров пятнадцать по узкой тропе, я неожиданно вышел на край отвесного обрыва.
Мне пришлось балансировать руками, чтобы не полететь вперед.
Очень коварное место, пока не подойдешь вплотную — не увидишь опасности.
Все понятно, тот кто разбил ружье прекрасно знал это место. Ружье полетело в пропасть. Единственная оплошность это куски приклада, оставленные на камнях в суете после схватки.
Я оглянулся мои спутники уже отошли метров на семьдесят вниз. Они шли цепочкой
Я вернулся подобрал деревянные куски и бережно завернул их в вафельное полотенце.
Отправившись за всеми, я стал обдумывать план дальнейших действий. Гунько, скорее всего, объявит о прекращении поисков Константина в ближайшее время.
Раз беглые зеки мертвы, а они были единственной связующей нитью с Гибаряном, то он будет утверждать, что район поисков слишком велик, а шансов у Гибаряна выжить с больной ногой, без оружия, припасов — ноль.
Он попробует выудить информацию о месторождениях у меня, и если не получит, то пойдет искать сам.
Спасатели будут вынуждены ходить с нами до окончания операции.
У меня два варианта: либо прикинуться Сусаниным и указать неверное направление, либо спокойно следовать с группой, но в случае обнаружения месторождений добраться до Поселка первым и обозначить координаты на картах Управления.
При этом я очень хорошо понимал, какая опасность подстерегает всех кроме Ямазовых, если мы найдем золото.
Догнав, группу я пристроился в хвост и решил действовать по обстановке. Пока мужики на моей стороне. Спасибо Гунько и его истероидному характеру и агрессивной глупости.
Но спасатели на моей стороне, вот именно что, пока. Если их коснется лихорадка — пиши пропало.
Может дойти до того, что они перегрызуться не только со мной, я-то из этой ситуации как-нибудь выкручусь, но и между собой.
Через час мы все поняли почему спуск никак не был обозначен на карте. Маршрут прерывался отвесными стенами и нам приходилось во многих местах пользоваться веревками для спусков.
Странно, как зеки вообще забрались туда к пещерам без веревок и альп снаряжения. Хотя лезть вверх по вертикали всегда проще, чем спускаться.
Султыг уверенно шел впереди и вел группу по клыкам высота которых не превышала четыре-пять метров. Он терпеливо дожидался пока каждый завершит участок пользуясь веревками.
К моему удивлению он вопреки своему обыкновению, относился к племяннику более чем терпимо и внимательно.
Что-то изменилось в их отношениях на горе.
Ребята из копейская вошли в раж и прекрасно справлялись с отвесными и опасными склонами будто попали в свою родную стихию.
Глядя на них, я пытался перенять их технику спуска на веревке, отличающуюся от той, которой я владел.
Они охотно подсказывали
Через два часа мы оказались внизу и устроили привал. Султыг больше не разговаривал со мной. Он изредка поглядывал то в мою сторону, то в сторону Мусы довольный тем, что наконец-то племянник мне ни в чем не уступал.
За обедом который был организован по той же схемы, мы разогрели свои припасы, а Ямазовы свои, Гунько попробовал обсудить находку разбитого приклада.
— Султыг Ямазович, похоже, что там наверху это были остатки ружья нашего Константина Гибаряна. Кто-то сломал его.
Ямазов пренебрежительно фыркнул.
— Пффф, это могло быть чье угодно ружье. Таких ружей — миллион. С чего ты решил, что эти деревяшки именно к тому ружью подходят?
— Ну вот Илья сказал, что похоже…
Султыг посмотрел на меня и спросил.
— А ты помнишь, какое у твоего друга было ружье?
Я кивнул.
— Помню. У него был старенький ИЖ-18.
— А когда ты твоего друга видел последний раз с этим ружьем?
— Недели две с половиной назад, а что?
— А ты его ружье не забирал?
Что за хрень он несет? Все это он спрашивает неспроста.
— К чему спрашиваете, говорите прямо. Если знаю отвечу.
Он испытующе посмотрел на меня.
— А что ты прятал в свой рюкзак?
— С чего вы решили, что я прятал?
Я был уверен, что ни он ни Муса не видели, как я убрал осколки приклада в полотенце. Нужно приготовиться. Султыг расставлял ловушку. Мне нужно быть готовым к любым неприятностям.
— Я всю ночь не спал, только под утро на секунду и видел, как откуда-то вернулся и что-то прятал в свой рюкзак.
— Это точно был я?
Я смотрел в его глаза. Мы оба совершенно определенно знали, что я спал и никуда до подъема из палатки не вылезал. Он лгал.
Спокойно, умело. В тундре на Севере просто так обвинениями не разбрасываются. Если люди пытаются выяснить отношения — ложь с любой стороны жестоко каралась окружающими.
Меня беспокоило его поведения. Он совершенно не боялся быть пойманным на лжи.
— Ты почему на мой вопрос не ответил?
— Какой вопрос?
— Что ты утром прятал в рюкзак?
— Я за ночь ни разу не выходил из палатки, и утром ничего не прятал ты сейчас… я подбирал слово, — звездишь.
— Покажешь что в рюкзаке? Там вроде ствол был или железяка какая-то, я не разглядел. Ты быстро юркнул.
С чего бы сорокапятилетнему мужику заниматься такой хренью?
Я молча встал, взял свой рюкзак, развязал горловину и опешил.
На самом верху лежал затвор с механизмом от ИЖ18.
Это была деталь от ружья Гибаряна. На нем Костиной рукой были выцарапаны его инициалы. «Г. К. Н».