Золото. Назад в СССР 1
Шрифт:
Глава 17
Долгое время самым крупным из золотых самородков считался
«Желанный Незнакомец» Его вес равнялся 72 кг, его размеры
составляли — 31x63,5 см. Обнаружено «сокровище» было
Джоном Дисоном и Ричардом Уотсом в Австралии,
5 февраля 1869 года.Самородку присвоили имя
«Welcome Stranger». Примечательно, что золотой
«камень» располагался на глубине пяти
сантиметров от поверхности земли.
Самородок нужно
узнал. Они дождались заката, и под покровом ночи выкопали
золото и отнесли его в дом Дисона, где поместили в огонь,
чтобы обжечь лишний грунт и разбить черный кварц,
покрывавший золото.
Утром Дисон и Оутс отвезли на телеге самородок прямо в банк.
Они хотели поскорее избавиться от него до того момента, как о
нем станет известно другим. Времена были лихими
и их могли запросто ограбить.
После долгого торга Банк заплатил 9563 фунтов стерлингов за самородок,
который, по словам Джона Талли, президента Общества истории и
искусств Голдфилдса в Данолли, был эквивалентен средней
заработной плате работника за 42 года. В 2024 году такой
самородок стоил бы примерно 550 миллионов рублей.
Я поискал глазами затвор на земле и тут же увидел, что из перевернутого рюкзака Мусы выглядывают белые листы бумаги, похожие на те, что были вырваны из геологического дневника Гибаряна.
Султыг быстро подобрал рюкзак запихав листы внутрь. Кроме меня этого никто не заметил.
— Э, что там у тебя з листы.
— Не твое дело!
— Это листы из нашего дневника, ну-ка покажи!
— Пошел ты! — он яростно сверкал глазами и затягивал горловину. Желания драться со мной он не испытывал. Но это не означало, что все кончено.
Я тяжело дышал. Несмотря на его превосходстве в весе в нашей первой схватке никто из нас не одержал верх. Это была боевая ничья.
Гунько встал между нами и выставил ладони в стороны, словно разводил нас.
— Ну-ка успокоились! — он придал грозную интонацию, — остыли!
После драки кулаками не машут, Гунько. Раньше надо было характер проявлять.
— Нам надо спокойно сесть и во всем разобраться. Я не потерплю распрей и драк в отряде! С тобой, Бурцев, я еще отдельно поговорю!
— У него листы из дневника Гибряна.
Я не видел такого Гунько раньше. Сейчас он был собран и сфокусирован, словно сбросил с себя маску скомороха.
Как правило он походил, на истерика или склочника не умеющего выстраивать отношения с людьми.
Если сталкивался с давлением со стороны сильного, то сразу уступал. Теперь же я видел человека проявляющего твердость характера.
— Какие листы? — спокойно спросил он, внимательно вглядываясь в мои глаза. Для него это было более чем неожиданной информацией.
Я кивнул в сторону Ямазова.
—
Тогда Гунько развернулся к Султыгцу и впервые обратился к нему на ты без вежливых расшаркиваний.
— Про какие листы говорит Илья?
— Это его не касается.
— Касается, это и его и меня касается. Я жду ответа.
— Нет никаких листов. Этот щенок все придумал, ты лучше спроси откуда у него затвор.
Гунько повернулся ко мне на секунду, я увидел ледяное спокойствие. Пожалуй я не ошибся, на меня смотрел не Гунько, а какой-то двойник Архангела Михаила.
— В рюкзаке у него, он только что запихал.
— Покажи рюкзак, — вновь обратился к Ямазову Николай Прокофьевич.
— Пошли вы! — Султыг взял в руки свое ружье, но направить в нашу сторону не решился. И правильно сделал.
— Даже не думай, — раздался чей-то мужской голос.
Я услышал, как за спиной наклацали предохранители и затворы
Трое спасателей были начеку, они выставили свои ружья.
— Так. Султыг, ты не хочешь показать рюкзак?
Тот покачал головой.
— Хорошо, убери ружье.
— Пусть они тоже уберут.
Гунько показал жестом, чтобы спасатели опустили оружие. Те подчинились.
— Ты же понимаешь, что тебе придется показать рюкзак.
— Сейчас мы это отложим, но ты или покажешь или нам придется…Короче давай по-хорошему.
— Я сказал, он все врет.
Я дернулся вперед в его направлении. Кто-то крепко ухватил меня за локоть и настойчиво потянул назад. Не резко, чтобы я не воспринимал это как агрессию.
— Ну что ты на него уставился, как на икону, — толкнул меня в бок Андрей, — всё, давай, остынь, Илюха. Потом разберемся с ним, когда вернемся в Поселок, давай назад.
Он сказал это так тихо, что я даже обернулся к нему, чтобы получше расслышать.
— До Поселка еще далеко, ты о нём ничего не знаешь, все еще впереди, — я прикидывал, сколько дней мы еще будем в походе, не отводя глаз Ямазова.
Он обнял меня двумя руками за плечи и оттянул назад на два шага.
— Нельзя быть таким задирой. Хоть и поделом ему. Я, вправду сначала ничего не понял. Охренел, когда ты ему влепил, у него аж голова в сторону отлетела.
— Я из семьи потомственных пахотных солдат — крестьян. У нас в роду все такие. Уж извини, что не стал перед Ямазовыми — королями тундры на колени становиться и в грехах каяться.
— Я тоже не графского рода, — признался Андрюха. — Мой прадед по матери держал мукомольню селе в Саратовской губернии, а по отцу можно сказать — городской. Но душа моя все равно крестьянская. Пошли подышим расскажу.
Тридцати четырех летний Андрюха по отцу, был родом из семьи потомственных сибиряков, прибывших в осваивать те земли вместе с казачьими войсками Ермака. Основавшие вместе с атаманом Тюмень, один из первых сибирских русских городов евразийского континента.