Золото. Назад в СССР 2
Шрифт:
Они все были очень наивными и доверчивыми. Даже преступники. Тот же Витек или Ямазов. Я чувствовал горечь оттого, что я не такой в том будущем люди будут совершенно другими. Их быстро научили не доверять никому.
Дежурный врач, крайне удивилась моему предположению про клофелин, на что там удивилась — отвергла и отказалась даже рассматривать эту версию.
Когда мы стали такими циничными и прожженными? Я смотрел на своего друга, и в моей голове всплыло студенческое воспоминание из той, прошлой «грядущей» жизни.
Москва,
Я вышел из метро, и, как обычно, направился к автобусной остановке. Отсюда я ездил в свою студенческую общагу.
Недалеко от выхода из метро, человек пятнадцать разношерстной, еще советской толпы, сгрудились над парнем, сидящем на корточках у картонки.
Люди что-то громко и эмоционально обсуждали. Одни кого-то порицали, другие восхищенно что-то выкрикивали, словно болели за любимую хоккейную команду, забившую гол. Сама эта картина вызывала жгучий интерес. Я никогда раньше не видел ничего подобного.
Я был воспитан юношей, не падким на уличные бытовые зрелища, неизменно привлекающие зевак. Будь то мелкая автоавария или скандал, конфликт, чье-то неловкое падение и тому подобное.
С самого детства в моей семье считалось чем-то недостойным, праздно любопытствуя, останавливаться и с открытым ртом наблюдать за мелкими и незначительными событиями из чужой жизни.
Другое дело — прийти на помощь, оказавшись в гуще событий, стать их невольным участником. Это не возбранялось и даже в некоторых случаях приветствовалось.
Автобусы ходили по расписанию, и до ближайшего еще двадцать минут. Я посмотрел в сторону сборища и направился прямиком к этому действу.
Думаю, что направился туда, к толпе на Юго-Западной. Скорее не из любопытства, а потому что видел, как от толпы отделился вполне пристойно одетый пенсионер в шляпе и с лакированной деревянной тростью. У него имелась острая белая бородка и очки в роговой оправе.
Его обзывали неудачником и обидным словом «лох», еще не вошедшим в обиходный лексикон каждого российского гражданина.
Я смотрел на лица своих соотечественников и удивлялся. Шел туда, потому что мне казалось, что там творилась какая-то вопиющая несправедливость.
При этом воздух был наэлектризован энергией азарта, риска и ожидания удачи, точнее, фарта — какой-то неведомой темной стороны этой самой удачи.
Я подошел поближе и увидел картину, подобную той, которая разыгрывалась в популярном в те годы сериале «Трест, который лопнул». Это был фильм про приключения двух очаровательных мошенников, живущих за счет доверчивых простаков.
В одной из серий эти двое одурачивали группу ковбоев, в игре в наперсток. Они ловко обманывали и извлекали из предвосхищения удачи легкие деньги.
— Кручу, верчу, обмануть хочу! — выкрикивал нагловатый молодой
Рюмки напоминали по форме наперстки —тот же усеченный конус. Просто были крупнее, примерно размером с шарик от пинг-понга.
Наперсточник, так называли этих мелких уличных проходимцев, заводил толпу. Он приподнимал то одну, то другую, то третью рюмку, показывая где именно находится небольшой шарик, по цвету напоминающий крупную жемчужину.
У каждой рюмки было свое прозвище.
— Маша, Глаша и Наташа, на обед поели каши. Кто угадает, где кашка, — на этих словах он демонстрировал шарик, — сегодня хватанёт Наташку за ляжку!
Потом он накрывал шарик одной из рюмок и начинал перемещать ее по картонке.
— Кто не хочет Наташку, смотрим внимательно! Выигрываем обязательно! Ведь за хорошее зрение — полагается денежная премия!
Он перехватывал другие рюмки, тоже переставлял их на игровом поле, вправо, влево, вверх, вниз. Двигал конусы двумя руками одновременно крест-на-крест, потом по диагонали. В общем, по всякому. Наконец, останавливался.
Толпа преображалась за секунду и превращалась во что-то нечеловеческое. Дикое, необузданное и мерзкое в своем азарте. Осмысленность на лицах этих людей исчезала. Оставалась только одна эмоция — искаженное возбуждением желание выиграть.
Большое зло, только тестировало, присматривоалось, предвкушало, как будет обдирать в грядущем этих несчастных, потерявших разум.
Я был абсолютно уверен, что эти же люди, по крайней мере, девять из десяти, так же как и я, смотрели тот самый фильм про американских разводил в наперстки.
Разница была в том, что кино вместо рюмок использовали скорлупки от грецких орехов и более мелкую жемчужину.
Но к моему удивлению, люди всех полов и возрастов, в том числе семи-восьмилетние дети и пенсионеры, кричали и тыкали пальцем в ту рюмку, под которой, как им казалось, был спрятан шарик.
Но «ведущий» пока не торопился открывать. Он, как опытный факир, управлял градусом возбуждения толпы. Сидя на корточках и устроив руки на коленях, он едва заметно покачивался из стороны в сторону.
Его солнечные очки съехали на кончик носа, обнажив его бесстыжие глаза, смотрящие снизу вверх. Толпа гудела и пихалась за счет всё прибывающих зевак.
Наглый ублюдок очень органично переводил указательный палец с одного «наперстка» на другой. При этом он вопросительно вглядывался в толпу, как бы молча вопрошая мнение каждого.
— Вот тут, тут! — перебивая и толкая друг друга, кричали люди в толпе. Каждый считал, что он точно знает, где отгадка.
— Под этим колпаком шарик! — во весь голос кричала базарного вида бабка, доставая трясущимися руками деньги из своего кошелька.