Золото
Шрифт:
– Вам не нравится любовь? – спрашиваю я.
– Я предпочитаю страсть, – как ни в чем не бывало отвечает пожилая фейри.
Я прыскаю со смеху.
– Не обращайте внимания на мою бабушку, – говорит Турсил и хлопает в ладоши. – Что ж, приступим. Давайте хорошенько вас накормим. Что вы предпочитаете, миледи? У меня есть буханка вчерашнего хлеба, или, если хотите, я могу нарезать фруктов или раздобыть пирожное…
Я качаю головой.
– Ценю ваши усилия, но на самом деле мне нужно вернуться на поле… куда я упала.
Все трое смотрят
Когда никто ничего не говорит, я продолжаю:
– Кто-нибудь из вас может показать мне дорогу?
– О, леди Аурен, вы не понимаете, – говорит Эстелия, качая головой с почти скорбным выражением лица. – То поле – последнее место, куда вам можно идти.
Глава 9
Аурен
Я недоуменно хмурюсь, и меня охватывает волнение. Тело напрягается, словно готовясь к прыжку. Я чувствую себя шатко. Неуверенно. Не понимаю, могу ли я вообще доверять этим людям.
– Почему я не могу пойти на поле? – настороженно спрашиваю я.
– Она не понимает, – шепчет Турсил, бросив взгляд на Ненет. – Она же ничего не знает…
Я резко выпрямляюсь.
– Не знаю чего?
– Вам нельзя выходить из дома, – говорит мне Эстелия. – Это небезопасно.
Выходить нельзя.
Небезопасно.
В голове неожиданно звучат слова Мидаса, и во мне тут же нарастает тревога. Я протягиваю руку за спину, чтобы ухватиться за ленты и переложить их на колени. Так я напоминаю себе, кем теперь являюсь. Я уже не та, что была раньше.
Я жестко смотрю на них.
– Много лет мне твердили точно такие же слова. Держали в клетке ради моей предполагаемой безопасности, когда на самом деле просто держали в узде. Так знайте же: я никогда и никому больше не позволю держать меня взаперти, какой бы ни была причина.
Янтарные глаза Эстелии от удивления становятся круглыми, и в них тут же появляется вина.
– Простите, леди Аурен. Я не собиралась… только хотела, чтобы вы были осторожны. Если они узнают, кто вы, то увезут вас.
Я настораживаюсь.
– О чем вы говорите?
– Гейзел – город Сайры Терли. Впервые она попала сюда и жила здесь до того, как стала принцессой. Вот почему большинство из живущих здесь до сих пор остаются лоялистами, вот почему нам вы можете доверять. Ваше появление здесь – ответ на наши молитвы.
– Ладно…
Она заправляет черный локон за заостренное ухо и с беспокойством на меня смотрит.
– Однако, когда вы упали с неба, оно ярко вспыхнуло. Своего рода разверзлось. Это выглядело странно. Большинство из нас сохранит в тайне правду о вашем прибытии, но, возможно, вас видели не только те, кто собрался на поле.
– Почему?
Ее янтарные глаза прожигают во мне дыру.
– Потому как, хоть мы и верны Терли, многие в Эннвине… не придерживаются той же веры.
Она произносит это с таким выражением, что у меня возникает ощущение, будто по стенкам желудка скребут тяжелые камни, порождая беспокойство.
– Некоторым фейри не нравятся Терли? – неторопливо произношу я, пытаясь осознать, на что намекает Эстелия.
– Некоторые вас возненавидят. Примут за врага, которого нужно прикончить. Их слишком долго пичкали ложью о вашей семье, а другие совсем о вас позабыли. Монархия постаралась стереть из летописи вашу семью, сделать ваш род малозначимым для нашего королевства. Но Энвинн разделился. – Эстелия скрещивает на груди руки и прислоняется к большой раковине, кран которой украшен хрустальными ручками. – Минули сотни лет с тех пор, как на троне сидели Терли, но мы, лоялисты, помним. Мы верим в тот порядок. В Эннвине тогда царил мир, а наша земля и магия процветали. Сайра своим появлением покончила с войной. Объединила фейри. Многие из нас помнят золотой век, который наступил, когда ее короновали.
Я хмурюсь. Звучит хорошо, и я не понимаю, почему кто-то восстал против Терли. Не понимаю, за что меня можно ненавидеть.
– Но этот порядок наследования изменился в Эннвине несколько веков назад, когда один из Терли не захотел править, – говорит Турсил, и я перевожу взгляд на него. Он сидит напротив меня, положив локти на стол. – Все в Эннвине были потрясены, когда вместо него короновали нового преемника. С тех пор трон занимают Кэррики.
Это имя беспокоит меня так же, как оторвавшаяся нитка на рукаве, которая щекочет кожу.
– И с каждой новой коронацией Кэррика Эннвин все больше теряет тот сложившийся уклад, – с горечью в голосе говорит Ненет, сев рядом со мной и снова беря в руки чашку.
– Хуже всего было, когда правил Тиминнор Кэррик, – говорит Эстелия.
Турсил качает головой.
– Не знаю. Его внук Тайек – чертова угроза.
– Чем же они так плохи? – осторожно спрашиваю я.
– Они обложили всех ужасными налогами, – говорит Турсил. – С каждым годом доят из нас все больше и больше, вынуждая выживать. Они заставляют фейри, наделенных магической силой, служить монархии. Наводнили наши города королевской стражей.
– Но Тимминор поступил хуже всех, – возражает Эстелия. – Это он посеял ненависть к ореанцам. Призвал фейри вернуться в Эннвин, разделил семьи. Вынудил нас ненавидеть их и считать ничтожествами. Но по-настоящему он сгубил Эннвин, когда приказал разрушить мост.
Я округляю глаза.
– Мост Лемурии?
– Он самый, – кивнув, говорит она. – И с той поры Эннвин чахнет.
– Что вы имеете в виду?
– Земля, где находился мост, теперь мертва.
Я хмуро смотрю на нее.
– То есть?