Золотое дерево
Шрифт:
Внезапно она прижалась щекой к его щеке, чтобы скрыть охвативший ее страх при мысли о скорой разлуке.
— Ты ведь скоро уезжаешь, правда? Скажи, ты отправляешься завтра?
— Нет, сегодня. Днем.
Эта новость ошеломила ее.
— Куда ты едешь? Ты знаешь это?
— Да, знаю. Давай не будем говорить об этом сейчас, — и он постарался отвлечь ее внимание, коснувшись губами ее груди.
Но Габриэль подняла его голову и взглянула ему в глаза.
— Прошу тебя, скажи мне, куда ты едешь.
Николя понял, что она не отстанет от него, пока не добьется правды.
— Император уже вторгся в пределы Бельгии, нарушив ее границы, —
— Я сделаю еще лучше. — горячо заговорила она.
— Я отправлюсь вместе с тобой. Я поеду в обозе за нашей армией вместе с женами офицеров и маркитантами. Я не хочу больше потерять тебя, как это случилось в Сьюдад Родриго.
Слова Габриэль дышали страстью, и она скрепила свое заявление таким пылким поцелуем, что желание вновь вспыхнуло в Николя, и они слились в страстных объятиях. И только, когда уже забрезжил рассвет и оба лежали в изнеможении, Николя сквозь полудрему прошептал на ухо Габриэль:
— По-моему, ты что-то сказала о Сьюдад Родриго? Я попал в плен у этой крепости.
Габриэль рассказала, наконец, ему о своей поездке на полуостров, и Николя понял, как она любит его. Он даже застонал от сознания того, что невольно причинил ей такие страдания, но Габриэль начала утешать его ласковыми словами. Осыпая ее нежными поцелуями и вновь начиная любовную игру, Николя решил про себя, что должен во что бы то ни стало остаться в живых, чтобы дать этой женщине счастье и загладить свою вину перед ней.
После завтрака они отправились в маленькую близлежащую церковь. Николя показал священнику свои документы и объяснил, что вынужден вскоре покинуть Лион. Они договорились, что венчание состоится в одиннадцать тридцать после короткой церемонии и бракосочетания в городской ратуше. Однако им необходимо было найти свидетелей. Габриэль не хотела расстраивать Андрэ своим неожиданным появлением в доме Пиа только для того, чтобы сообщить об отъезде, и поэтому было решено, что в качестве свидетелей в церковь придут денщик Николя и ее горничная.
Затем Николя отправился в казармы для того, чтобы отдать необходимые распоряжения перед отъездом, а Габриэль вернулась домой и, постаравшись ничего не забыть, собрала необходимые в дороге вещи, уложив их в седельные сумки, выбрала на конюшне выносливую спокойную лошадь и написала записку Элен, сообщив ей о своем счастье и внезапном отъезде. Уйдя с головой в эти хлопоты, Габриэль летала по дому, не чуя под собой ног, она как раз была на лестнице в тот момент, когда услышала хорошо знакомый стук деревянной ноги по мраморному полу, доносившийся из вестибюля со стороны кухни. И хотя она еще не видела человека, приближавшегося к ней, она быстро повернулась и бросилась вниз по лестнице.
— Гастон! Это ты!
Он был похож на настоящего щеголя в своем зеленом сюртуке с медными пуговицами. Теперь он опирался не на костыль, а на толстую трость. Его обычно всклокоченные, непокорные волосы были сейчас аккуратно причесаны, а в нарядном галстуке красовалась золотая булавка. Лицо светилось радостью.
— Мадам! Я только хотел узнать, как вы поживаете.
— Я собираюсь выйти замуж, Гастон! Я вновь обрела моего Николя. В нашей с ним жизни было много скорби и печали, но отныне мы будем вместе. Пожелай мне счастья, Гастон! Прошу тебя, будь свидетелем на нашей свадьбе. Ты заслужил это право, как никто другой, — внезапно она отпрянула от него, выпустив его ладонь, которую сжимала в руках. Она видела, что на него нахлынули воспоминания и больше не хотела притворяться. — Может быть, ты хотел бы выступить на моей свадьбе вовсе не в роли свидетеля или все же время залечило твои раны, заставив забыть прошлое?
Гастон искоса глянул на нее, и Габриэль даже показалось, что он подмигнул ей.
— Сомневаюсь, что время властно над моими чувствами, мадам. Ведь мы так долго были вместе, я никогда не смогу забыть дни, проведенные в тесном общении с вами во время нашего путешествия. А, впрочем, я тоже женился. Моя Жанна — очень милая женщина, веселая, скоро у нас будет ребенок.
— Я счастлива слышать это. А где она? Ты привез ее с собой?
— Нет, я оставил ее в Каннах, она работает прачкой в доме полковника, где мы и познакомились, но скоро у нас будет свой собственный маленький домик, — рассказывая это, Гастон мысленно представил себе свою жену и невольно улыбнулся. Ее, конечно, нельзя было сравнить с этой прекрасной, недоступной женщиной. Жанну, миловидную толстушку с широкими бедрами и заливистым смехом, было не так-то легко завоевать, даже после того как его руке удалось добраться до ее нижних юбок. Она оказалась во всех отношениях прекрасной женой для него: отличная повариха, умелая любовница, кроме того, у Гастона были все основания предполагать, что она станет превосходной матерью. Одним словом, Гастон был доволен своей судьбой, как может быть доволен только тот, кто долгое время тщетно лелеял безумную мечту, которая на его глазах рассыпалось в прах в ужасную ночь пожара и разгула пьяной солдатни.
— Прекрасные новости! Но почему же ты в таком случае здесь? Что привело тебя в Лион? — спросила Габриэль и осеклась, внезапно поняв причину появления Гастона в городе. — Неужели ты последовал за армией Императора?
— Вы угадали. Я следую за ним от самых Канн до Парижа.
Да и как мог он, старый солдат, не поддаться обаянию этого великого полководца? Некоторые жители Канн встречали Императора фиалками. Гастон и его хозяин, отставной полковник, развернули трехцветное знамя, и Император, увидев его, громко воскликнул:
— Орлы вновь взовьются ввысь и полетят с каждой колокольни по пути нашего следования к башням Нотр-Дам!
И вот два старых воина сели на своих лошадей и поскакали вслед за славным полководцем, вернувшимся на родину. К несчастью, у Грасса, в гористой местности, где дорога круто обрывается вниз, полковник упал с лошади и ушибся, но он настоял на том, чтобы Гастон продолжал путь.
— Не возвращайся, пока не дойдешь до Парижа. Помни, ты нужен Императору. Да здравствует Император!
Гастон явился свидетелем того, с какой трогательностью проявляли французы свои чувства верности и преданности Императору по дороге в глубь Франции. Вместе с мирными жителями его приветствовали целые батальоны, присоединявшиеся во главе со своими офицерами к войску Наполеона, идущему на Париж. Но затем, когда они, наконец, вошли в столицу, Гастон почувствовал, что остался как бы не у дел; его возбуждение прошло, Император устроился во дворце Тюильри, словно никогда и не покидал Париж. Пожив немного в столице, Гастон отправился домой, заехав по дороге в Лион для того, чтобы навестить Габриэль. Вот так он оказался на улице Клемон.