Золотое правило Трехпудовочки

Донцова Дарья

– Все? – уточнила я, когда японец замер в почтительном полупоклоне. – Маловато для компании из пяти человек.

Амину снова попытался врезаться в пол лбом.

– Можно проверить на кассе.

– Блюда по спецзаказу были? – не успокаивалась я.

– Мы подаем лишь по карте, – забыв согнуть спину, сообщил Амину.

– Гости не попросили фугу? – с недоверием спросила я.

Амину сделал шаг назад.

– Конечно, нет, мы ее не готовим. Можно проверить по кассе.

Я почувствовала усталость.

– Хватит, вы слишком много врете.

Амину спешно поклонился, но меня уже понесло:

– Для начала вы не японец, вероятно бурят или казах, хотя

точно не скажу. И девушка у входа тоже из ближнего зарубежья, она плохо владеет русским языком, но не японка. Могу объяснить ход своих мыслей. У красавицы черные зубы, они покрыты специальным лаком. Действительно, в Японии была подобная мода, но она давно прошла. На пальцы самой низшей по рангу служащей ресторана нанизаны кольца, но по этикету она не имеет права их носить, любой японский начальник сделал бы суровый выговор подопечной, решившей выделиться. Вы сами, когда я спросила про спецблюдо, занервничали и перестали бить поклоны, но жители Японии вежливость усваивают с молоком матери, кланяются они автоматически. А вот если человека не так давно научили приветствовать гостей, тогда, конечно, в момент сильного волнения он забудет о чуждом ритуале. Далее. Вы пытаетесь внушить нам, что являетесь простым официантом, но мужчина с подносом не имеет права беседовать с милицией, это прерогатива метра или управляющего. Охотно верю, что вы вчера сами обслуживали Гвоздевых и их гостей. Степанида Андреевна постоянный клиент «Кинуки», ходила она сюда за рыбой фугу, ею они все и отравились.

– Откуда ты столько знаешь про японцев? – поразился Ленька.

– В детстве читала книги Всеволода Овчинникова, в частности «Ветку сакуры», – ответила я. – Очень интересные произведения с огромным количеством бытовых подробностей. А еще, когда Амину разговаривает, на одном из его зубов поблескивает крючок от бюгеля. В России еще остались люди, в основном пенсионеры, которые носят во рту эту неудобную съемную конструкцию. Но сейчас стоматология сделала огромный шаг вперед, при отсутствии зубов ставят импланты или мосты из металлокерамики. А вот если уважаемый Амину прибыл к нам, допустим, из Средней Азии, то присутствие во рту бюгеля неудивительно. В бывших советских республиках народ живет бедно, там импланты гражданам не по карману, а протезирование делают по старинке.

– Ты ухитрилась разглядеть в чужом рту загогулину, – восхитился Мартынов.

– Чеслав любит меня за умение замечать незначительные детали, – не упустила я случая похвастаться. – Так что, Амину, вспомнили про рыбу фугу? Вчера Степанида Андреевна говорила о ней, чуть ли не облизываясь. И последнее, знаете, если компания людей скончалась после ужина в ресторане, то проводят такую неприятную процедуру, как вскрытие трупов. Эксперт возьмет содержимое желудков и…

– Пожалуйста, не надо, – забыв про акцент и поклоны, прошептал «японец», – меня тошнит.

– Это хорошо, – кивнул Леня, – значит, ты жив.

– Начнем от печки, – предложила я, – забудем первый дубль. Итак, как к вам обращаться и кем вы являетесь в данном ресторане?

– Максим, – мрачно представился «Амину». – Я управляющий.

– Дело пошло на лад, – приободрил его Мартынов. – Сядем в уголок, съедим пирожок.

– Хотите перекусить? – встрепенулся Максим.

– Только не у вас, – хором ответили мы с Ленькой.

Максим стиснул губы, но потом, сделав глотательное движение, наконец-то стал честно рассказывать о вчерашнем происшествии.

Степанида Гвоздева обожала японскую кухню, часто приводила сюда своих гостей и оставляла хорошие чаевые. Для владелицы медцентра резервировали столик в углу, Степанида не заказывала место предварительно, оно всегда ее ждало.

Степанида любила все блюда в меню, но более всего ее привлекала фугу. Это ядовитая, очень опасная рыба, ужинать ею – все равно что играть в русскую рулетку. Если повар неправильно обработает тушку, можно отравиться до смерти. Фугу импонирует тем людям, кто любит азарт и ощущает нехватку адреналина в крови. Чтобы готовить эту рыбу, повар должен иметь особую квалификацию, а ресторан – лицензию на ее приготовление. Но эти правила действуют лишь в Японии, в России фугу готовят, не заморачиваясь дипломами и аттестатами. Но рыба-то на самом деле очень опасна, и в «Кинуки» ее подают не всем. Фугу не обозначена в меню, деликатес готовят исключительно для своих, на кухне есть повар-японец, виртуозно обращающийся со сковородками.

– Да, на обслуживающем персонале хозяин сэкономил, – каялся Максим, – однако почти во всех московских японских ресторанах средней руки бегают с подносами и стоят на кухне отнюдь не уроженцы Страны восходящего солнца. У нас отличный шеф, рыба свежайшая, до сих пор никаких неприятностей не было.

Фугу в «Кинуки» подают по-особому. Сначала столик отгораживают ширмой, потом официант – а Степаниду из уважения всегда обслуживал сам Макс – приносит блюдо под крышкой. Раскладывая куски по тарелкам, рассказывает о фугу. Посетители ахают, боятся, но едят. Пару раз, правда, рыбу возвращали на кухню нетронутой, но, как правило, ее сметают до крошки. Что и сделала компания Гвоздевой.

– Поймите, – с жаром твердил «японец», – наша фугу абсолютно безопасна. Никогда не возникало ни малейших проблем.

– Раз в год и шапка стреляет, – возразил Леня.

– Что-то необычное вчера заметили? – насела я на управляющего.

– Нет, нет, нет, – словно мантру затвердил тот, – нет, нет. Хотя… Юрий Игоревич!

– Ну! – расвирепел Мартынов. – Хорош мямлить!

– Юрий Игоревич никогда не ел фугу, – выдавил Максим, – он говорил, что у него от нее кашель начинается. Но, полагаю, доктор просто боялся. А вчера, когда я поднял крышку, Степанида Андреевна ехидно спросила: «Юра, тебе, наверное, заказать угря?» Но сын ответил: «Нет, съем фугу». Помнится, я подумал: достала его мать. Степанида Андреевна могла так похвалить, что потом будто помоями облитый ходишь. Постоянно ехидничала.

– Гвоздева скончалась, отведав деликатес, – уточнил Мартынов. – И то, что Юрий не ел рыбу, а вчера, чтобы избавиться от маминых подколок, слопал кусок, нам ничего не дает. Вот если бы, наоборот, он постоянно ее жрал, а тут взял и не захотел насладиться рыбешкой и остался жив… Но он в реанимации, что автоматически снимает с парня подозрения.

– Какие подозрения? – посерел Максим. – Может, они перед походом к нам сосисками на улице перекусили, кофе в забегаловке выпили!

– Сам-то в это веришь? – хмыкнул Леня. – Пой, птичка, дальше. Принесли компашке эту фугу-мугу, и что?

Максим зачастил:

– Они начали есть, но тут пришла девушка с работы, принесла Юрию Игоревичу бумаги на подпись. Степанида Андреевна на нее заругалась, ну да она на всех налетает, если в возбужденном состоянии находится, заорала: «Что, нельзя до завтра подождать? Забирай и проваливай». Та попятилась, налетела на нашу тележку с десертами, свалила на пол торт. Испугалась, залепетала: «Дайте тряпку, я уберу». Народа в зале было мало, все на бедняжку уставились, но Степанида Андреевна ей не посочувствовала, велела мне: «Возьмите с неряхи деньги за убыток. Пусть усвоит урок! В следующий раз крепко подумает, прежде чем мешать начальнику вечером!»