«Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей
Шрифт:
Будучи тонким политиком и опытным сановником, министр понимал, что император, воспитанный в сознании ценности самодержавной власти, будет всячески противиться любым шагам в направлении ее ограничения. Поэтому он постарался войти в доверие к княгине Юрьевской и обещал содействовать реализации ее желания стать императрицей. В Ливадии Лорис-Меликов заводил с императором разговоры о реформах преимущественно в присутствии его супруги и неоднократно словно ненароком намекал, что русский народ был бы очень доволен, если бы следующей царицей стала русская по крови женщина, а не очередная немецкая принцесса. Александр выслушивал эти намеки с видимой благосклонностью, ведь диктатор говорил то, о чем царь сам постоянно думал.
Под давлением двух людей, которых он уважал и которым доверял почти безгранично, Александр II вплотную подошел к тому политическому решению, коего заклинал избегать его отец, – небольшому ограничению собственной власти с помощью акта конституционного типа. Некоторое время спустя третий сын императора, великий князь Владимир Александрович, рассказал военному министру Д. А. Милютину, что 1 марта 1881 г. царь подписал доклад Секретного комитета и после ухода Лорис-Меликова объявил присутствовавшим в кабинете великим князьям: «Я дал свое согласие на это представление, хотя и не скрываю от себя, что мы идем по пути к конституции». Окончательное рассмотрение проекта министра внутренних дел назначили на 4 марта, так как Александр II хотел заручиться поддержкой Совета министров. Император не знал, что прожить эти три дня ему уже не дано.
1 марта 1881 г. было воскресным днем. Александр II после встречи с Лорис-Меликовым, великими князьями и традиционной церковной службы хотел посвятить его приятным для себя занятиям. Он зашел в покои своей жены и сообщил ей, что намерен присутствовать на разводе караулов в Михайловском манеже, затем нанести визит двоюродной сестре – великой княгине Екатерине Михайловне, а перед обедом погулять с семьей в Летнем саду. Писатель Марк Алданов, занимавшийся историей терроризма в России, писал, что княгиню Юрьевскую угнетало какое-то странное предчувствие. Она знала, сколь важный документ подписал с утра ее муж, и просила Александра никуда не ездить до его одобрения Советом министров, поостеречься возможного покушения. Но император отшутился, сказав, что гадалка предсказала ему смерть от седьмого теракта, а сегодня, если и случится, то только шестой. Супруги условились, что ровно в три четверти третьего Екатерина Михайловна будет ждать мужа полностью одетая для прогулки, и они поедут в Летний сад.
Предчувствия княгини Юрьевской не были плодом мнительности экзальтированной дамы. Она знала: за сутки до этого Лорис-Меликов письменно сообщил государю, что полиция арестовала Андрея Желябова и в ответ в ближайшее время следует ожидать новых терактов. Вечером 28 февраля, встречаясь с царем, министр просил его ограничить поездки по столице, но тот отмахнулся от предостережений.
Без четверти час 1 марта Александр II выехал из Зимнего дворца в карете под охраной шести терских казаков. Еще один казак сидел на козлах рядом с кучером. За царским экипажем следовали сани с тремя полицейскими, среди которых старшим был полковник Дворжицкий.
В Михайловский манеж император прибыл в прекрасном настроении. Воскресный развод караулов в присутствии государя был традицией, заведенной еще Павлом I. В манеже находились также великие князья, придворные генерал-адъютанты, иностранные послы. Во время церемонии Александр II дружески беседовал с ними, приветливо улыбался офицерам.
После развода он поехал к кузине Екатерине Михайловне, с которой пил чай и беседовал о семейных делах. В четверть третьего царь покинул ее дворец и отправился в Зимний, сопровождаемый своей охраной.
По Инженерной улице карета Александра II и полицейские сани выехали на Екатерининский канал. Набережная была почти пуста. По ней прогуливались несколько полицейских агентов, шел мальчик с корзиной, вышагивал офицер с двумя или тремя солдатами, да на тротуаре стоял длинноволосый молодой человек с небольшим свертком в руке.
Этим молодым человеком был Николай Иванович Рысаков – член организации «Народная воля». Когда царская карета поравнялась с ним, он бросил свой сверток под копыта коней. Раздался взрыв, которым убило двух казаков и мальчишку-разносчика, повредило карету. Это было то самое шестое покушение, о котором император шутливо говорил еще утром.
Александр II остался невредим. Кучер уговаривал его остаться в карете, но достоинство военного человека требовало от императора другого поступка. Он вышел из экипажа и поспешил к раненым казакам, чтобы сказать им слова ободрения. Подоспевшие полицейские успели схватить Рысакова, который попытался бежать, но споткнулся и упал.
Полковник Дворжицкий просил царя сесть в сани и поскорее покинуть место трагедии, но Александр хотел видеть своего несостоявшегося убийцу и пострадавших. Когда он подошел к Рысакову, кто-то из сбежавшихся к месту взрыва прохожих спросил: «Вы не ранены, Ваше величество?» Царь ответил: «Нет, со мной ничего не случилось, слава Богу». На что террорист со злой усмешкой крикнул ему: «Не слишком ли рано Вы благодарите Бога?» В ту же минуту стоявший у перил канала другой убийца – Игнатий Иоакимович Гриневицкий, на которого в суматохе никто не обратил внимания, бросился к Александру II и метнул ему в ноги еще одну бомбу, как раз седьмую по общему счету.
Когда облако дыма рассеялось, на тротуаре лежали несколько тел. Гриневицкий погиб на месте. Император был смертельно ранен. Ему раздробило обе ноги, он истекал кровью, но еще пытался самостоятельно подняться, опираясь на руки. В состоянии шока он бормотал: «Помогите мне... Жив ли наследник?.. Снесите меня во дворец... Там умереть...» Его положили в сани полковника Дворжицкого и повезли в Зимний. На мартовском снегу набережной Екатерининского канала лежало 17 человек убитых и раненых.
Александра II внесли в его личную комнату и положили на солдатскую кровать, покрытую старой шинелью, которая служила ему вместо пледа. Император умирал от потери крови, медицина тогда была бессильна против подобных ранений.
Все это время княгиня Юрьевская находилась в своих покоях и ждала, когда муж позовет ее на прогулку. Однако вместо Александра в комнату быстро вошел слуга, чтобы сообщить, что Его Величеству плохо. Екатерина Михайловна взяла несколько флакончиков с лекарствами, которыми обычно пользовался император, и спустилась в его комнату.
Вид умирающего государя потряс ее, но не лишил воли и способности действовать. Она помогала лейб-медику Боткину облегчать страдания Александра: растирала ему виски эфиром, подносила кислородную подушку, готовила бинты, с помощью которых врач пытался остановить непрерывное кровотечение.
Другие члены императорской семьи, которые прибыли во дворец, узнав о покушении на императора, не мешали княгине Юрьевской проявлять последнюю заботу о муже. На несколько минут царь пришел в себя и причастился, после этого потерял сознание. В половине четвертого дня Александр II скончался от потери крови на руках у супруги.
По законам Российской империи в ту же минуту императором стал наследник-цесаревич Александр Александрович – Александр III. Его приближенные сразу стали советовать ему как можно скорее удалить от двора великого князя Константина Николаевича и светлейшую княгиню Юрьевскую. Но сделать это до похорон было невозможно.