«Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей
Шрифт:
Вскоре Александр издал тайный манифест, в котором утверждалось: «Если какое лицо из императорской фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим соответствующего достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царствующему или владетельному дому, в таком случае лицо императорской фамилии не может сообщить другому прав, принадлежащих членам императорской фамилии, и рождаемые от такого союза дети не имеют права на наследование престола». В манифесте не называлось никаких имен, но все, кому стал известен его текст, понимали, что в нем имеется в виду цесаревич Константин, его морганатическая супруга Жанна и их дети. Николай Павлович не был объявлен наследником, но слух о манифесте, быстро разнесшийся по империи, сделал его таковым в глазах двора и светского общества. Уже осенью 1820 г. великокняжескую чету встречали в Берлине как русских наследников. В Варшаве, куда Николай с женой заехали на обратном пути из Европы, Константин встречал их с большими почестями, которые не полагались младшим родственникам императора и цесаревича. Все это ставило императорскую семью, и в первую очередь великого князя Николая Павловича, в неловкое положение. Романовы не знали, как себя правильно вести друг с другом: в династии не может быть двух наследников сразу.
Ситуацию разрядил цесаревич Константин. 14 января 1822 г. он передал брату-императору письмо, в котором официально отказывался от прав на престол, в том числе и по причинам личной несклонности и неспособности к царствованию. Александр, который ждал этого, тем не менее не сразу решился удовлетворить просьбу цесаревича, так как в истории династии подобных прецедентов еще не было. Только через две недели, после консультаций с матерью-императрицей, он дал свое согласие на добровольный отказ Константина от прав престолонаследия.
Знал ли об этой внутрисемейной переписке Николай, осталось неизвестным. В 1823 г. Александр подписал манифест о его назначении наследником. Но этот документ также не обнародовали. Его первый экземпляр спрятали в ризнице московского Успенского собора, а запечатанные копии отправили в Государственный совет, Сенат и Синод. Вскрыть эти конверты чиновники могли только по особому распоряжению императора или в случае его смерти. О содержании манифеста кроме Александра I во всей империи знали только три человека: московский митрополит Филарет (Дроздов), князь А. Н. Голицын и А. А. Аракчеев. Все они поклялись молчать «до надлежащего времени». Двор и общество, как и большая часть императорской семьи, оставались в неведении относительно смены наследника.
Весь 1824 и первую половину 1825 г. Александр I провел в сомнениях по поводу своего возможного отречения. Он приближался к тому возрасту, который сам в разговоре с Николаем и его женой определил в качестве предельного для пребывания на престоле. В декабре 1824 г. Александру исполнилось 47 лет. Он постоянно затевает с близкими к нему людьми разговоры о своем желании «сбросить с себя бремя короны» и жить частной жизнью. Позже супруга Николая I, императрица Александра Федоровна, будет вспоминать, как Александр однажды сказал им с мужем: «Как я буду радоваться, когда увижу вас проезжающими мимо меня, и я, потерянный в толпе, буду кричать вам „ура“». То есть император уже не мыслил себя не только на троне, но и вообще во власти, в высшем обществе. Он желал полной безвестности, которая одна только и могла дать ему ощущение личной свободы. Но была ли возможна такая свобода для человека, с рождения обреченного носить порфиру? Или освободить его от обязанности облекаться в императорскую мантию могла только смерть? Именно она и сделала возможным настоящее отречение Александра I.
В сентябре 1825 г. император отправился в Таганрог – город-курорт на берегу Азовского моря, куда немного ранее придворные врачи посоветовали поехать императрице для восстановления сил. Ее здоровье страдало в холодном, сыром Петербурге. Свидетели отъезда Александра потом вспоминали, что его поведение выглядело несколько странно: уезжая на юг на пару месяцев, он прощался с родными местами так, словно покидал их навсегда. Император заехал в Павловск к матери и там довольно долго гулял в саду, посетил Розовый павильон, в котором проходили торжества по случаю возвращения его из Франции после победы над Наполеоном. Перед тем как покинуть столицу, он заехал в Александро-Невскую лавру, где постоял у могил своих дочерей. Из Петербурга император выехал в одиночестве, почти без охраны. Около заставы он попросил кучера остановить коляску и в задумчивости довольно продолжительное время любовался спящим городом, будто желая сохранить воспоминания о нем в своем сердце.
В Таганроге Александр пробыл недолго. Убедившись, что императрица устроена как должно и получает необходимое лечение и отдых, он отправился с инспекционной поездкой в Крым, чтобы посетить военно-морскую базу Севастополь и другие города. Особенно приятное впечатление на него произвела Ореанда. Сопровождавшему императора князю П. М. Волконскому он сказал: «Я скоро переселюсь в Крым и буду жить частным человеком. Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку».
Во время своей осенней поездки по крымским городам Александр простудился, у него началась лихорадка. Силы императора быстро таяли, все старания врачей поставить его на ноги оказались безрезультатны. Организм Александра, которому через месяц должно было исполниться всего 48 лет, словно не хотел сопротивляться недугу. 19 ноября 1825 г. Александр I умер. Присутствовавший при его кончине князь Петр Волконский записал: «Император более не выходил из коматозного состояния и испустил последний вздох в 10 часов 47 минут. Императрица сама закрыла ему глаза и, перевязав челюсть платком, удалилась в свою комнату».
Казалось бы, в этой смерти не было ничего необычного: и раньше в России цари и императоры умирали, не дожив до старости, а то и совсем молодыми. Но именно с кончиной Александра I связана одна из самых странных и загадочных историй семьи Романовых.
Смерть императора была подтверждена свидетельствами очевидцев, хорошо знавших царя и входивших в его ближайшее окружение. Как только факт его кончины был установлен медиками, составили специальный документ, который подписали лечившие Александра врачи, князь Волконский и барон Дибич. На другой день провели вскрытие тела императора. Судя по протоколу, у Александра I не обнаружили никаких серьезных заболеваний, за исключением поражения некоторых сосудов головного мозга, что вполне нормально для человека его возраста и образа жизни. Акт вскрытия подписали девять медиков и генерал-адъютант Чернышев.
Как уже отмечалось, до последнего вздоха Александра с ним рядом была императрица. Еще до отправки тела в Петербург Елизавета Алексеевна написала письмо своей матери: «Наш ангел на небе, а я на земле. Из всех, кто его оплакивает, я самая несчастная. О, если бы я могла с ним соединиться! Я как во сне, я не могу себе ни представить, ни понять, зачем я существую. Вот прядь его волос, милая мама. Увы! Зачем он так страдал? Теперь на его лице умиротворенное, благожелательное выражение, какое всегда у него было... Зачем мне выпало видеть, как испускает последний вздох это ангельское существо, которое, уже потеряв способность что-то понимать, еще могло любить».
Но многим современникам смерть императора почему-то показалась подозрительной. Тело императора, забальзамированное и одетое в генеральский мундир с орденами, еще лежало в Таганроге, а по России уже начали распространяться слухи один фантастичнее другого.
Александр отличался отменным здоровьем и никогда серьезно не болел. Наверное, поэтому вскоре появилась версия, что его убили свои приближенные. Действительно, в последние годы жизни при дворе стали замечать растущую подозрительность императора. Он часто уединялся, закрываясь в своих покоях, несколько раз отказывался принимать лекарства от легких недомоганий, которые ему предлагали придворные медики. Александр знал о существовании в Петербурге тайных обществ и заговорщиков, но их заговор был направлен не столько против него лично, сколько против системы власти в целом. Мог император опасаться и своего младшего брата-наследника Николая Павловича, которому, если бы Александр не умер в 48 лет, еще долго пришлось бы ждать своего часа, чтобы взойти на престол. Но никаких достоверных фактов, которые подтверждали бы козни Николая против старшего брата, не сохранилось.
Второй слух был связан с тем, что врачи, проводившие осмотр тела Александра, который перед смертью не получал никаких травм и ниоткуда не падал, якобы обнаружили обширные гематомы на спине и ягодицах. Кроме того, смерть императора странным образом совпала с одновременной гибелью двух людей, внешне необыкновенно на него похожих. Умер унтер-офицер Семеновского полка Струменский, не вынеся наказания шпицрутенами за участие в восстании. А 3 ноября императорский фельдъегерь Масков, следовавший в своей коляске за экипажем царя, попал в дорожную катастрофу (по долгу службы этот человек почти постоянно находился при особе государя, чтобы осуществлять срочную почтовую связь со столицей). Фельдъегерская коляска на что-то наткнулась, и Масков, выпавший из нее на мостовую, сломал позвоночник. В семье его потомков до самой революции сохранялось предание, что вместо Александра в гроб в Таганроге положили несчастного фельдъегеря, как две капли воды похожего на своего господина.