Золотой ангел

Мазурин Олег

Поручик несколько приободрился. И крикнул на прощание своим сторонникам:

– Друзья, мы обязательно встретимся! Ждите меня!

И в ответ ему понеслись теплые пожелания:

– Непременно, Митя!

– Возвращайся, будем обязательно ждать!

– Алабин, ты герой! Держись!..

* * *

После ночного аутодафе мундира и ломания шпаги в Петропавловской крепости поручика Алабина снова увезли в Шлиссельбургскую тюрьму.

И вновь потекли серые унылые дни, продолжилось чтение книг и журналов, арестантские чаепития и разговоры с комендантом, долгие молитвы во имя спасения его и Кати. И никак

не умирающая надежда на их фантастическую встречу.

И вот пришел май, установилась хорошая погода. Алабина стали чаще выпускать на прогулку на внутренний двор Секретного дома. Спустя десять дней в судьбе поручика наступил роковой перелом. Заскрежетал засов, и дверь в его номер открылась. Появился старичок Гужев и почти вся его команда, а также вместе с ними прибыли новые лица – фельдъегерь и жандармы.

«Это по мою душу», – екнуло в груди у поручика.

Гужев широко улыбнулся.

– Любезный Дмитрий Михайлович, как мне не горько, но пришел час нам расставаться. Собирайтесь в долгий путь. За вами, милостивый государь, прибыли. Да-с, вот так.

– Благодарю вас за все, Андрей Петрович. Я жил здесь замечательно и не раз вспомню хорошим словом вашу персону.

Комендант чуть не прослезился и обнял поручика.

– Вам, Дмитрий Михайлович, великая милость от императора. Вы не пойдете по этапу как все рядовые каторжники, а вас повезут почтовыми лошадьми. Ваши подвиги за отчизну не остались незамеченными. Да-с… И то, что убитый вами человек принадлежит к нашим врагам. Жаль, что мы надолго прощаемся, Дмитрий Михайлович, а так бы еще побеседовали и почаёвничали. Надеюсь, через пять лет вы прибудете в столицу, и может статься, мы с вами там свидимся. Только мой драгоценный друг, боже упаси вас еще попадать в это ужасное место – не советую.

– Милый Андрей Петрович, мы обязательно с вами свидимся, обязательно! Да только не здесь в крепости, пусть наш Отец небесный хранит меня от следующей тюрьмы, – Алабин перекрестился. – А у меня дома в Петербурге! И огромнейшее спасибо вам за ваше живое участие в моей судьбе» Прощайте, сударь!

– Прощайте, поручик!

Гужев сунул в карман Алабина двести рублей ассигнациями.

– Это вам на дорогу, Дмитрий Михайлович.

– Премного благодарен, Андрей Петрович, но не могу взять, совесть не позволяет.

– Берите, берите, Дмитрий Михайлович, иначе на всю оставшуюся жизнь обижусь. Потом отдадите лет через пять. И кстати, от этого появиться отменный повод к вам заглянуть в столицу и, как и былые годы, почаевничать.

– Благодарю вас, сердечный Андрей Петрович, вовек не забуду вашей щедрости…

Алабина заковали в ножные железа, вывели на улицу и переправили паромом на материк. Там его поджидала казенная тройка и присланная охрана. Поручик усадили в черную кибитку с решетками, рядом с ним расположились два жандарма и фельдъегерь. Ямщик хлестнул кнутом лошадей по хребту, и они пошли рысью. Заунывно запели колокольчики.

«В Сибирь, так в Сибирь! – подумал Алабин. – Навстречу неизвестности и испытаниям! Господи, дай мне выжить в суровых краях и дай мне встретиться с Катюшей! И пусть матушка будет всегда здорова! А больше мне ничего не надо! Аминь!»

Глава 3. Стретенск

Надо же! Позади уже шесть тысяч верст! Пройдена вся европейская часть России, Урал, Западная Сибирь, Восточная… И много славных российских городов – Москва, Нижний Новгород, Казань, Пермь, Екатеринбург, Тюмень, Омск, Тобольск, Ачинск, Красноярск, Канск, Иркутск, Чита… Всех и не перечислить! Алабин запомнил название только самых крупных. За сорок пять дней с малыми и большими приключениями жандармы доставили уголовного преступника Алабина до места каторги. Этим местом в конечном итоге оказался уездный городок Стретенск, находившийся в трехстах восьмидесяти пяти тысячах верстах от Читы.

26 октября 1790 года этот город указом великой императрицы Екатерины II был высочайше удостоен герба с описанием: «В голубом поле положенные слитки серебра, в знак того, что в округе сего города находятся серебряные руды, где и сплавливаются». Изображение герба символизировало местные рудники и заводы. Добыча серебра здесь велась почти полтора столетия, с 1704 года по 1803 год. За этот период местные заводы выдали государству более двадцати тысячи пудов серебра. Но при этом от непосильной работы и недоедания в эти годы в Стретенске погибли десятки тысяч горнозаводских крестьян.

По своему географическому положению, этот уездный городок являлся перевалочным пунктом для огромного количества грузов и пересыльным пунктом для государственных и уголовных преступников. Ссыльные шли через Стретенск по этапу на рудники и заводы Нерчинской каторги и в тюрьмы: Акатуй, Кадая, Кутомара, Нерчинский Завод, Александровский Завод, Горный Зерентуй, Благодатский, Газимуро-Заводский, а также на Карийскую каторгу и в Шилкинский Завод.

Город входил в состав Иркутской губернии. Здесь властвовала «правая рука» генерал-губернатора Сибири И.Б. Пестеля – гражданский губернатор Трескин Николай Иванович.

Управлял Трескин деспотично, располагая полной административной, военной и духовной властью, жестоко расправляясь с жалобщиками и недовольными. Правосудие в губернии и в том числе в Стретенске вершилось согласно волеизъявлению Трескина. Все боялись гнева губернатора.

Поэтому в Иркутской области правды добиться было нельзя. Практически ни одна жалоба или челобитная на взяточников-чиновников и деспота-губернатора не достигала Санкт-Петербурга или Москвы. Все письма и бумаги, отправленные в Россию, вскрывались и просматривались, а некоторые просто якобы терялись по дороге. А самих челобитчиков строго наказывали. Если что – то в сразу тюрьму! Или на каторгу на рудник! Например, богатых купцов Сибиряковых Трескин сослал в города Жиганск и Нерчинск, купца Мыльникова – в Баргузин. Купца Киселёва упек в дом для умалишённых, советника Корсакова за строптивость выслал из Иркутской губернии и предписал от имени военного генерал-губернатора всем губернаторам не разрешать ему нигде жить дольше трех дней, но в то же время не выпускал за пределы Сибири, благодаря такой заботе Трескина вследствие бывший чиновник целых четыре года кружил по Сибири как обыкновенный бродяга.

Так что Алабину не светило ничего хорошего в этом жестоком и суровом краю. Его голос, рядового каторжника, здесь точно никто не услышит.

Дмитрий начал знакомство со Стретенском с левой стороны берега, там, где располагался переселенческий пункт. Именно сюда привезли в коляске уголовного преступника Алабина его сопровождающие – жандармы и фельдъегерь.

Сам город находился на правом берегу реки Шилка. Здесь же была пристань, государственные учреждения, жилые дома, лавки, храм во Имя Стретенья Господня, сереброплавильные заводы, рудники, тюремные остроги.