Золотой берег
Шрифт:
На мистера Новака моя тирада не произвела ни малейшего впечатления.
— Обычно, мистер Саттер, — промолвил он, — мы рассматриваем такие случаи как ошибку клиента при расчетах, если он согласен с нашими выводами. Но так как вы достаточно хорошо подкованный человек, а кроме того, специализируетесь на налоговых консультациях, то Федеральная налоговая служба вынуждена рассматривать ваш случай как умышленное уклонение от налогов. Как мошенничество. Должен поставить вас в известность, что кроме мер гражданского порядка против вас возможно применение мер уголовного преследования.
Я
— Взрослым людям не пристало носить парусиновые костюмчики.
В первый раз во время нашей встречи мистер Новак проявил нечто похожее на эмоции: он покраснел, но, я боюсь, вовсе не из-за своей убогой одежонки. Кажется, я вывел его из себя. Однако он довольно быстро взял себя в руки и сказал:
— Пожалуйста, приготовьтесь к полной аудиторской проверке всех ваших налоговых отчислений, начиная с 1979 года по настоящее время. Не забудьте про тот год, когда вы не продекларировали ваш доход. Вся документация должна быть представлена аудитору, который свяжется с вами сегодня во второй половине дня. Если вы добровольно не представите документы, нам придется прибегнуть к их изъятию.
Мои бумаги по налогам были в Локаст-Вэлли, так что мне придется ехать туда после обеда. Теперь я понял, что чувствует человек, загнанный в угол. Я прошел к двери и открыл ее.
— И запомните, мистер Новак, в свободном мире никто не носит туфли из искусственной кожи. Вас в них могут принять за шпиона.
— Я член общества охраны природы, — провякал он. — Я не ношу кожаную обувь из принципа.
— Тогда ради всего святого, любезнейший, не позорьтесь и носите парусиновые туфли для тенниса, что ли. Или резиновые галоши. Но только не искусственную кожу. До свидания.
Он удалился, не произнеся ни слова. Когда я собирался закрыть за ним дверь, мне в голову пришла подходящая мысль и я заорал ему вслед:
— Козел! — У Луизы едва не выпала вставная челюсть. Я захлопнул дверь.
Несмотря на свой спокойный, патрицианский нрав, я был несколько встревожен перспективой расстаться с тремя сотнями тысяч долларов и провести какое-то время в федеральной тюрьме. Я налил себе из графина воды, подошел к окну и, открыв его, начал вдыхать те остатки воздуха, которые еще сохранились здесь на высоте моего этажа.
Итак, свершилось: кошмар, преследующий всех состоятельных людей с достатком выше среднего, стал явью — я дал маху, и мне придется платить шестизначную сумму.
Теперь послушайте и попытайтесь проникнуться жалостью ко мне. Я работаю как проклятый, я вырастил двух детей, я служу на благо общества и нации. Я плачу налоги… ну, может быть, не все, но большую их часть… наконец, я отслужил в армии во время войны, в то время как другие уклонились от исполнения гражданского долга. Это же несправедливо!
Теперь слушайте дальше и проникайтесь негодованием. Общество стонет от засилья наркодельцов и мафиозных донов, которые живут как короли. Уголовники чувствуют себя хозяевами улицы, убийцы разгуливают на свободе, миллиарды тратятся на социальную помощь бездельникам, а денег на строительство тюрем нет. Конгрессмены и сенаторы вытворяют такое, за что меня, простого смертного, давно бы упрятали за решетку. Гигантские корпорации недоплачивают в казну такие суммы, что правительству было бы достаточно потребовать с них лишь малую часть, чтобы заткнуть все бюджетные дыры. И они еще смеют называть меня преступником?! Да они спятили!
Я понемногу пришел в себя и начал наблюдать за тем, что творилось внизу. Моему взору предстал Уолл-стрит — финансовое сердце нации; власть и деньги, направляемые по его кровеносной системе, заставляли мир кружиться вокруг своей оси. Но при всем при этом казалось, что Уолл-стрит не принадлежит Америке, а его обитатели — не что иное, как паразиты. Вот и мистер Новак вступил на эту территорию с явным предубеждением, и я бы, по всей видимости, не стал эти предубеждения развеивать. Возможно, мне не стоило прохаживаться по поводу его туфель из искусственной кожи. Но как еще прикажете мне защищаться? Я же научился кое-чему в Йельском университете. Я улыбнулся. И почувствовал себя немного лучше.
Теперь послушайте мои весьма разумные доводы по поводу данной ситуации. Уголовный умысел доказать будет весьма сложно, хотя и возможно. Присяжные, набранные из числа моих друзей по клубу «Крик», наверняка признают меня невиновным. Но федеральное жюри присяжных в Нью-Йорке может оказаться не столь снисходительным. Однако, даже если мне удастся избежать уголовного наказания, мне грозит уплата… я взглянул на листок, лежащий на моем столе… 314513 долларов, что значительно больше, чем так называемая прибыль от продажи дома. Это немалые деньги даже для преуспевающего адвоката с Уолл-стрит. Тем более для адвоката честного.
Сюзанне также, по идее, грозит уплата половины этой суммы. Хотя мы заполняем отдельные декларации из-за сложных доходов от траста, а также из-за требований брачного контракта, все же половина дома в Ист-Хэмптоне находится в ее собственности. Но, конечно же, даже в наш век женского равноправия Новак потащит в тюрьму меня, а вовсе не Сюзанну. Типичная картина.
В любом случае, рассуждая здраво, мне следует позвонить в адвокатскую контору Стенхопов и поставить их в известность о возникшей проблеме. Они, должно быть, обратятся в Федеральную налоговую службу и предложат им ограбить меня, а их клиентку благородного происхождения оставить в покое. А вы думали, что женитьба на девушке из супербогатой семьи — это сплошное удовольствие и благополучие? Попробуйте сами, узнаете. Мне также понадобится помощь одного из моих партнеров. В деле, касающемся своих собственных денег, трудно быть объективным. Нужно также нанять адвоката по уголовным делам.