Золотой человек
Шрифт:
Эллисон, рассмеявшись, подалась к нему. В ее прекрасных глазах чертенятами заплясали озорные искорки.
– Бедный Ларри! Ты же ни о чем не подозреваешь. Видишь ли, я знаю кое-что, неизвестное больше никому – ни одной живой душе в этом мире, а узнала об этом еще девчонкой. Дело в том…
– Минутку. Что значит «в этом мире»? По-твоему, есть и другие миры, лучше нашего? Как у Платона? А наш мир – всего-навсего…
Эллисон сдвинула брови.
– Разумеется, нет, Ларри! Этот мир и есть лучший. Лучший из всех возможных.
–
– Лучший из всех возможных миров… для меня, – с холодной, загадочной улыбкой уточнила она.
– Только для тебя? Почему же?
Миловидное, прекрасной лепки, лицо Эллисон даже не дрогнуло – только глаза сверкнули едва ли не хищным огнем.
– Потому что это мой мир, – с прежним спокойствием ответила она.
– Твой? – Ларри приподнял бровь, но тут же расплылся в добродушной улыбке. – Ну разумеется, детка, ведь этот мир принадлежит нам всем, поровну! – воскликнул он, широким жестом указывая на всех вокруг. – И мне, и тебе, и тому парню, бренчащему на банджо…
– Нет, – твердо оборвала его Эллисон, покачав головой. – Нет, Ларри. Этот мир мой и принадлежит одной мне. Здесь все – и живое, и мертвое – мое, и только мое.
С этими словами она придвинула кресло вплотную к нему. Ноздри защекотал теплый, сладкий, дразнящий аромат ее духов.
– Понимаешь? Мое. Все это существует только ради меня. Ради моего счастья и благополучия.
Ларри слегка отодвинулся от нее.
– Вот как? Ну, знаешь ли, обосновать такую философскую доктрину довольно-таки затруднительно. Согласен, Декарт говорит, что мы познаем мир только посредством собственных ощущений, а наши ощущения отражают наше же собственное…
Узкая изящная ладонь Эллисон коснулась его плеча.
– Нет, я совсем не об этом. Видишь ли, Ларри, миров существует великое множество. Миллионы и миллионы всевозможных миров. Столько же, сколько и людей. Собственный, личный мир, существующий только ради него, на радость ему одному, есть у каждого. И этот – так уж случилось – принадлежит мне, – пояснила она, скромно потупив взгляд.
Ларри задумался.
– Любопытно, весьма любопытно, но как же насчет остальных? К примеру, насчет меня?
Крохотная ладошка стиснула его плечо крепче прежнего.
– А ты, ясное дело, существуешь исключительно на радость мне, о том-то и речь. Едва увидев тебя, я сразу же поняла: вот он, тот самый. Около недели думала, что самое время ему появиться. Тому, кто создан как раз для меня. Человеку, предназначенному мне в мужья – чтоб мое счастье обрело полноту.
– Э-э! – запротестовал Ларри, отодвигаясь от нее еще дальше.
– В чем дело?
– А как же я? – осведомился он. – Нечестно выходит. Выходит, мое счастье в расчет вовсе не принимается?
– Отчего ж, принимается… но не здесь. Не в этом мире, – ответила Эллисон, неопределенно взмахнув рукой. – У тебя есть другой мир, твой собственный, а тут ты – просто часть моей жизни. Тут ты даже не вполне настоящий. Полностью настоящая здесь только я, а вы, все остальные, существуете для меня. Вы… вы реальны только отчасти.
Ларри, неторопливо откинувшись на спинку кресла, почесал подбородок.
– Вот оно как. Получается, я существую одновременно во множестве разных миров. Чуточку там, чуточку сям, смотря где понадоблюсь. Как, например, сейчас в этом мире. По которому шляюсь вот уж двадцать пять лет, причем только затем, чтоб оказаться под рукой, когда тебе будет нужно.
В глазах Эллисон вновь заплясали веселые, озорные искорки.
– Именно! Суть как раз такова. Однако… – Она осеклась и взглянула на часы. – Однако время позднее. Пожалуй, нам пора.
– Пора?
Поспешно поднявшись, Эллисон подхватила крохотную сумочку и надела пальто.
– Да, Ларри! Нас с тобой ждет столько дел! Столько мест, где нужно побывать! – пояснила она, подхватив его под руку и потянув к себе. – Идем. Идем же скорее.
Ларри медленно поднялся.
– Послушай…
– А сколько веселья у нас впереди! – щебетала Эллисон, увлекая его к двери. – Так, дай-ка подумать… Для начала, пожалуй…
Опомнившись, Ларри остановился и полез в карман.
– А счет?! – раздраженно прорычал он. – Не могу же я уйти, не расплатившись! С меня следует этак…
– Нет-нет, сегодня – никаких счетов. Сегодня мой, особенный, вечер, – возразила Эллисон и повернулась к Максу, очищавшему освободившийся столик от мусора: – Разве я не права?
Старый официант не спеша поднял взгляд.
– В чем, мисс?
– В том, что вечер сегодня не из обычных и платить по счетам ни к чему.
– Да, мисс, – кивнул Макс, – сегодня у нас без счетов. День рождения босса. Напитки за счет заведения.
Ларри невольно разинул рот:
– Что?
– Идем!
Потянув Ларри за рукав, Эллисон вытащила его за роскошные массивные двери, на холодную, темную нью-йоркскую улицу.
– Идем же, Ларри, у нас с тобой столько дел!
– Я так и не понял, откуда взялся этот кеб, – пробормотал Ларри.
Кеб тронулся с места, отъехал от тротуара и на полной скорости умчался во мрак. Ларри огляделся. Куда это их занесло? Темные улицы будто вымерли.
– Во-первых, – сказала Эллисон Холмс, – мне нужна бутоньерка. Ларри, тебе не кажется, что нареченной надо бы преподнести бутоньерку? Я ведь хочу выглядеть на людях как подобает!
– Бутоньерку? Сейчас, среди ночи? – усмехнулся он, широким жестом указав на темные, безлюдные улицы. – Серьезно?
Эллисон, чуть поразмыслив, решительно двинулась через улицу. Ларри покорно последовал за ней. Подойдя к закрытому – дверь на замке, вывеска погашена – цветочному магазинчику, Эллисон постучала монеткой в зеркальное стекло витрины.