Золотой Демон
Шрифт:
— В древние времена, голубчик, здесь как раз и обитали народы вполне европейского облика… Вот только я не знаю, какую практическую пользу нам из всего этого извлечь… Кстати, Николай Флегонтович, кажется, вы очень точно подметили. Создание, которое простоты ради следует и далее именовать Иваном Матвеичем, и в самом деле, отнюдь не всемогуще. Убивать людей оно в состоянии, насылать наваждение, как в Пронском, способно, а вот в данном конкретном случае взять и принудить отчего-то явно не может… — он взглянул на кипу исчерканных листов, лежащую на коленях. — Догадаться бы, где здесь
— Обоз трогается, похоже, — сказал Самолетов, наклонившись к окошечку.
— А… Ну это нам не мешает. Молодые люди, давайте-ка еще раз вспомним все с самого начала. Вдруг да упустили что-то? Вдруг да и не заметили ключик?
— Ох ты, господи… — тоскливо вздохнул Самолетов. — В который раз пережевывать…
У профессора стало такое лицо, словно он собирался рявкнуть на купца со всей мочи. Сдержался нешуточным усилием, сказал сухо:
— А вы, Николай Флегонтович, другую возможность видите? Вот и я не вижу. Авось да небось, вдруг за что-нибудь да зацепимся…
Глава XII
Найти черепаху
Возок остановился резко — так что не ожидавшего этого поручика швырнуло вперед, на переднюю стенку, и он едва успел подхватить Лизу, чтобы не ударилась головой о чемодан. Послышалось испуганное ржание лошадей, слышно было, как Кызлас кричит на них, как они шумно топчутся.
Поручик распахнул дверцу и выпрыгнул на снег. Хватило одного взгляда, чтобы понять: там, впереди, что-то произошло. Два передних возка стояли, разомкнувшись к обочинам тракта, — вернее, дергались, елозили: это впряженные в них лошади то пятились, то рвались в разные стороны. Туда, в самую голову обоза, уже шли люди, поручика обогнал ротмистр Косаргин, несколько ямщиков. Все, кто туда спешил, останавливались, достигнув некой незримой границы.
Поручик и сам не сообразил, как оказался в первом ряду зрителей. Стоявший справа Мохов меленько крестился и что-то неразборчиво бормотал.
— Да-а… — протянул ротмистр севшим голосом. Впереди, не так уж и далеко, поперек тракта лежал на боку опрокинутый возок, выглядевший нелепо. Одна оглобля торчала вверх, с дуги косо свешивался колокольчик — значит, возок спешил по казенной надобности, быть может с фельдъегерем… А вокруг, по всему тракту…
А вокруг, на покрытом красными пятнами снегу валялись полуобглоданные лошадиные костяки, растасканные по частям, — только один из них сохранился почти что в целости… И тут же скалился лежавший на боку человеческий череп с остатками волос. Кисть руки, клочья материи, большая серая шапка из собачьего меха. И повсюду — кровь, кровь…
Подальше, саженях в десяти от перевернутого возка, тракт был перекрыт напрочь. Невероятное множество волков — стоявших, лежавших, сидевших, расположившихся так, словно они не собирались пересекать некий невидимый рубеж. Злобно пялились, прижав уши, скалили клыки, но с места не двигались.
Стояло оцепенелое молчание, только лошади за спиной храпели и бились в оглоблях, оставаясь, впрочем, на месте из-за того, что мешали друг другу.
— Пакость какая, — бесцветным голосом произнес ротмистр Косаргин. — Надо ж так…
Он без всякой спешки отстегнул клапан кобуры, достал вороненый «смит-вессон» и поднял его на уровень глаз. Рука нисколечко не дрожала. Ротмистр целился, прищурив левый глаз, с хищно-застывшим лицом. Грохнул выстрел, выметнулась сизая лента густого дыма. Поручик видел, как один из волков в передней шеренге, как стоял, так и рухнул с пробитой башкой, дернул пару раз лапами и застыл недвижимо. Остальные ни на шажок не попятились, что было никак не похоже на обычную волчью повадку — только оскалились шире…
— Вы уж извините, друзья мои, но получается привал! — раздался откуда-то сверху звонкий, веселый голос. — Вот покончим с одним маленьким дельцем — и скатертью дорожка до самого что ни на есть Челябинска…
На крыше возка стоял Иван Матвеич — улыбавшийся весело и беззаботно, скрестивший руки на груди словно бы в подражание Наполеону.
— Те, кого это дельце касается, и так знают о чем речь, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Заинтересованных лиц попрошу поторапливаться. Недосуг мне с вами время терять. Быстрей закончим, быстрей собачки разбегутся, а то они, бедняжки, изголодались… Где меня найти, все знают. Просьба заглядывать запросто, без чинов, у меня ни швейцаров, ни лакеев нет… — Он высмотрел поручика: — Аркадий Петрович, дорогой, вы уж не тяните… Жду в нетерпении.
Он шутовски раскланялся, отвернулся и с тем же невероятным проворством запрыгал по крышам возков, пока не добрался до осиротевшего позинского, в котором и скрылся.
Поручик не испытывал никаких особенных эмоций — просто-напросто он отчаянно пытался проснуться, но прекрасно понимал, что никакой это не сон…
К нему неожиданно приблизился Панкрашин, брюзгливо пожевав губами, взял за локоть и повел в сторонку:
— Милейший, позвольте вас на пару слов…
— Да? — сказал поручик настороженно…
— Я бы вам посоветовал не сердить его высокопревосходительство…
— Какое еще превосходительство?
— Ну, не будьте ребенком. Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду Ивана Матвеича…
— Ага, — горько усмехнулся поручик, — он для вас, стало быть, уже высокопревосходительство…
— В некотором смысле, — сказал Панкрашин. — Почему бы и нет? С большими планами человек, можно даже сказать, с грандиозными. Заслуживает уважения и, я не побоюсь этого слова, почтения… Перспективы прямо-таки феерические…
— Человек?
— Ох, да не цепляйтесь вы к словам! Какая, собственно, разница? Если он, я уверен, способен эти планы претворить в жизнь — а следовательно, и принести немалую выгоду тем, кто будет ему полезным сподвижником… Аркадий Петрович, я понимаю, что вы человек молодой, горячий, в голове у вас всякие романтические идеалы и тому подобная мишура — только ею сыт не будешь. Тем более что ситуация крайне усугубилась, и всем нам, как видите, может быть очень плохо… Короче говоря, бросьте вы байронического героя изображать. Вам ведь Иван Матвеич объяснил, как надлежит поступить? Извольте уж выполнять. Женщины, в итоге, — материя легковесная и несерьезная. У вас их еще будет столько, таких, что и сравнивать смешно…