Золотой дракон
Шрифт:
– Там же наши кровью умываются, надо на выручку...
Меч с плеча так и не сняла, сделала шаг и "дружелюбно" распахнулись вороты, унося окончательно прочь.
"По чьим землям хожу? Куда заносит нелегкая? А леший его знает! Попала как кур в ощип...".
По белым каменным стенам, оставляя грязные пятна и трещины, лупили архаичные пушки, прикрытые крепко сколоченными деревянными щитами. Жухлая трава почернела от гари и копоти, аромат серы и угарного газа так и лез в нос.
Каменные снаряды ожесточенно бились в ворота и стены, разлетаясь в щебенку, но постепенно круша твердыню.
Молодой мужчина в ярко-красном одеянии озорно посматривал на крепость, кривил тонкие губы в ухмылке. Гарцуя на белом коне, он весело покрикивал на чумазых мужиков, чтобы быстрее заряжали пушки, через ствол! Я была в ауте... так и застыла с разинутым ртом, уставясь на перемазанного копотью, бородатого мужика. Он спешно насыпал черный порошок прямо в жерло, из которого еще струился дымок от предыдущего выстрела. А молодец с крючковатым носом сидел на коне и только посмеивался да покрикивал:
– Шевелись, крещеные! Покажите силушку царства московского!
Три ряда стрелков, установив на рогатках, судя по всему тяжеленные ружья, с не меньшим шумом, чем от пушек, отправляли пули в защитников крепости, которые мелькали на зубчатой стене, отвечая стрелами и редкими грохотами выстрелов. Чуть в стороне расположился конный отряд, наверно для штурма, хотя как взбираться на стену?
Решила помочь и чистой Силой вышибла ворота, обрушив заодно еще часть стены. Тут меня накрыло клубом густого дыма. Почти что задохнулась! От гари и копоти спас очередной неконтролируемый перенос во времени и пространстве.
Черт! На новом месте воняло точно так же! Из одного клуба дыма я угодила в другой, и амбре его оказалось нисколько не лучше. Эти запахи я запомнила на всю оставшуюся жизнь, они будут преследовать меня в дурных снах... Порывистый ветер - благо! Быстро отогнал, иначе задохнуться насмерть, как нечего делать...
Пушки рявкали оглушительно, где-то вдалеке раздавалось залихватское "Ура!" сотен голосов, только дым постоянно заволакивал обзор, ничего не разобрать.
На пригорке, широко расставив ноги и глядя в подзорную трубу, стоял дылда в зеленом суконном полупальто или длинном пиджаке, а сапоги так вообще "до ушей".
– Алексашка!
– крикнул он и повернулся в мою сторону, на сияющем лице, напоминающее кошачью морду, легко читался задор, если не сказать больше - азарт.
– Начинается! Сегодня решающий день! Скачи к своим драгунам, готовь полки. И не дай Бог не побьешь шведа!
– Слушаюсь, минхерц, - совсем коротко поклонился молодец, всем своим видом выражая преданность и готовность выполнить любое поручение, только хитрые глазки мелко бегали туда-сюда.
– Не подведу, будем биться даже лучше чем вчера.
– Зер гуд, - поднося подзорную трубу к глазу, сказал "минхерц".
Чары вокруг меня активизировались, и пять крупных снарядов не долетели до возвышенности, расплевались комками земли.
Алексашка проскакал на пегом коне мимо меня так близко, что я невольно отшатнулась, и меня унесло куда-то опять.
Следующая "остановка" оказалась еще более шумной и вонючей. Я выпала в мир как специально между двумя враждующими армиями. Это, наверное, теперь будет моим постоянным состоянием.
Слева кричали, справа орали, вопили спереди и сзади, рявкали взрывы, а над головой, не на очень большой скорости пролетали снаряды, вроде бы круглые, но рассматривать особо некогда было. Мой взор приковал один человек.
Не очень далеко, но достаточно чтобы снаряды не долетали, на холме, в неудобном кресле сидел одноглазый старик (мне на ум пришло имя - Один) и, промокнув единственный глаз тряпицей, прикладывал подзорную трубу. Старика окружали люди в синих мундирах, он изредка бросал им короткие фразы и кто-нибудь сразу срывался с места и бежал к коням.
Я шагнула в сторону холма, любопытно мне стало, захотелось узнать имя того, кто руководит сражением, но противное пространство снова подхватило меня и унесло черт знает куда.
О! На новом месте оказалось еще интересней! Стальные неуклюжие, размалеванные крестами машины поганили землю гусеницами, плевались огнем из стволов и рычали немногим тише дракона.
Тут меня заклинило, и навскидку название машин вспомнить не удалось, как пить дать последствия от кулака тролля. А пространство вновь пожелало меня поглотить и перенести.
– Ну нет!
– возмутилась я и, чтобы наверняка никуда не уволокли, уселась на землю. Все предыдущие перемещения происходили только тогда, когда я собиралась прогуляться.
Извлекла мысленный архив с архаичными орудиями убийств и рылась в беспорядочном нагромождении материала, перебирала названия: "Коробка. Танк. Контейнер. Танкер. Консервы. Бочка..." - полный кавардак.
– Как же мне вас обозвать, жестянки?
– спросила я у машины, медленно наползавшей на меня.
– Бочкой что ли? Консервы подошло бы лучше, но вы ничего не храните, только разрушаете...
Машина рычала несовершенным двигателем. Вся в белых крестах, выкрашена желтой охрой железяка старалась произвести на меня угрожающее впечатление, громыхая траками, ревя и скрежеща, да еще и выстрелить вознамерилась. Ладно бы где-нибудь там, в километре, а то прямо под носом!
Не раздумывая ни секунды, сплющила ствол, и почти сразу раздался взрыв. Верхнюю часть бочки снесло, и повалил черный дым с характерным запахом сгорания продуктов из нефти низкого качества.
Угроза устранилась, можно было посидеть и обдумать свое положение. Шляться у черта на Куличках желания нет, совсем никакого. А что по воздуху шныряли летательные аппараты, так они мне не мешали, к звуку я уже притерпелась. Мой внутренний радар как погас, так и молчал - родни вокруг нет и в помине, сканеры показывали такую ерунду, что верить в реальность окружающего мира просто не хотелось. Посудите сами: информационная сеть даже не в зачаточном состоянии, настолько убогая и односторонняя, нуль-портов нет вообще, отсутствуют как класс; магический контур не наблюдается, а естественные силовые линии рваные, как будто их кошки драли; навигаторов нет, спутников нет, ничего нет! Такое ощущение, что все технически и магически одаренные существа покинули или никогда не посещали этот мир и как везде, где людям не с кем спорить за старшинство и главенство, они самозабвенно пластаются между собой с достойным уважения самоотречением.