Золотой эшелон
Шрифт:
Глава 2
Председатель КГБ Мудраков был этим утром, как всегда, свеж, бодр и хорошо одет. До начала рабочего дня оставалось несколько минут. Как всегда, он провел их перед зеркалом, примощенным в кабинете так, чтоб не слишком бросалось в глаза, но и, будучи замеченным, не производило впечатления чего-то скрываемого.
Из зеркала на него смотрел средних лет мужчина со значительным подбородком, в безупречном костюме и скромном
Он вернулся за стол и откинулся в пружинящем кресле. Оставшиеся пятьдесят минут он старался расслабить мышцы затылка и шеи. Потом выпрямился, и в тот же миг вошел Павлик и доложил, что персональный референт дожидается с докладом. Мудраков кивнул, и в кабинет вплыла Валя Бирюкова, которую все посвященные называли между собой Пиковой Дамой. Эти ресницы в сочетании со стрелочками на чулках могли бы отвлечь от работы кого угодно. Но Мудраков давно уже не интересовался женщинами, и с Валей у них установились идеальные отношения. Она называла его на «вы», не пытаясь сократить дистанцию, была послушна, толкова, а внешне производила впечатление необъезженной лошадки. Он говорил ей «ты» и «Валечка», дарил умеренно духи и шоколадки и полностью доверял. После расформирования Третьего главка КГБ (контроль Советской Армии) Вале, в сущности, некуда было идти. Если б не Мудраков со своими идеями насчет подбора кадров, ей пришлось бы начинать карьеру чуть не сызнова. Оба они хорошо это знали, хотя никогда не упоминали в разговоре.
— Товарищ генерал, перехвачен материал дипломатической почты США, не поддающийся расшифровке. Некто Росс везет в СССР непонятный груз под кодовым названием «Мыло». В Москве на это работает сотрудник посольства США Хардинг. Я проверяла обоих по нашему компьютеру. Информации о Хардинге на удивление мало. Как будто, кроме должности, у него ничего нет за душой. Информация о Россе содержит только дату и место рождения. Зато этих дат и мест четыре.
— Так американцы могут скрывать только своих суперагентов. Если, конечно, не ошибка в программировании, — заключил Мудраков.
— Вот я и подумала, товарищ генерал, что это дело не стоит оставлять на усмотрение таможни. В одном из писем Росс спрашивает Хардинга в шутливом тоне, как повлияет «Мыло» на русский менталитет.
— Менталитет?
— Наш отдел информации составил отчет по спектру значений этого слова.
Бирюкова положила на стол пухлую папку.
— Черт бы побрал этот язык! Покороче, Валя: главный смысл слова все знают, а вот каков диапазон?
— От национальных особенностей характера до психологических заболеваний.
— Консультанта по психологии ко мне.
— Товарищ Кунц уже ждет в приемной.
— Введите.
Пожилой человек с академическими сединами, лауреат многих государственных премий, ас психологической экспертизы в отношении государственных преступников, поздоровался почтительно, но без особого трепета.
— Товарищ Кунц, что вы можете доложить мне о возможностях влияния на менталитет?
— Вверенная под мое руководство спецлаборатория занимается этой проблемой уже два года. Отчет о проделанной работе в восьми томах может быть представлен вам через месяц. Смету расходов на более подробные изыскания могу представить завтра. Мощностей нам не хватает, товарищ генерал. Институт бы нам!
— Что же вы выяснили за эти два года, изложите в своих словах.
— Влияние на менталитет делится на контактное и бесконтактное. По контактному влиянию работы проводились давно. Наилучших результатов в прошлом добились: испанская инквизиция, потом… ну, немцы, словом, однако, довели это до совершенства наши отечественные специалисты. С бесконтактным влиянием дело обстоит значительно сложнее. Теоретические изыскания дают основания предположить, что бесконтактное воздействие может быть значительно более сильным, а главное — долговременным.
— Объясните подробнее.
— Наиболее исследованным примером может служить гипноз. Затем — экстрасенсы с их методами. Некоторые люди, их очень мало, могут внушать другим людям что угодно и контролировать их поведение. Не исключена возможность создания аппаратуры, усиливающей такие способности. С ее помощью обычный человек смог бы подчинить себе большие группы лиц. Для разработки такой аппаратуры нам бы понадобились дополнительные ассигнования и расширение штатов. В успехе работы в течение пяти-шести лет я уверен.
— И как бы это выглядело в конечном счете?
— Нечто вроде шлема, соединенного с блоком питания. Человек на себя его надевает и приказывает другим, что считает нужным. А те под влиянием многократно усиленного биополя выполняют. Более подробно могу доложить через неделю со сметой расходов.
— Идите, Кунц. Через трое суток вас вызовут. Чтобы все было готово. И — полная секретность.
Оставшись наедине с Валей, Мудраков заходил по кабинету.
— Что, Валя, похоже это на мыло? Или таки обогнали нас гады американцы?
— Копировать дешевле, чем разрабатывать, товарищ генерал. Если товар сам идет в руки…
— Чтоб, кроме нас с тобой, об этом разговоре никто не знал. Кунца, как доклад принесет, — в спецобработку. Но ненадолго, суток на двое максимум, чтоб шума не было. Дополнения к докладу пусть пишет своей рукой. А потом в автокатастрофу — аккуратненько только, чтобы без накладок.
Подготовь мне тем временем доклад в Политбюро. Чтоб помудреннее было. О том, что Кунц говорил, ни слова.
Валя уплыла исполнять, а Мудраков сделал вольт в кресле и уставился на воробышка, прыгавшего по заоконной ветке. Шефы КГБ в последние годы менялись часто. Не все из них уходили в отставку по своей воле. Предшественник Мудракова внезапно скончался от разрыва сердца. Разрыв этот был настолько очевиден, что даже вскрытия не делали. Зная все это, Мудраков давно уже подумывал, как взять тяжкие бразды правления в свои руки. Если не КГБ — то кто же выведет страну из кризиса?
Академик Кунц весь остаток дня был не в духе. Он был почти уверен, что теперь-то уж ассигнования на исследования пойдут щедрым потоком. Как составить доклад, чтоб выглядело и солидно, и перспективно, — он знал, как никто другой в Академии. Как отчитываться по результатам лет через пять-шесть — он не волновался. Шефы КГБ в последние годы менялись часто. И не все из них уходили в отставку по своей воле.
Совещания Политбюро в последнее время проводились в кремлевском бункере. Во избежание эксцессов. Внутренность зала для совещаний ничем не отличалась от обычной. Были даже сборчатые шторы фестончиками, прикрывавшие несуществующие окна. На стене — мозаичное изображение Ленина на броневике. Кресла — достаточно удобные для сидения и недостаточно уютные, чтобы задремать. Словом, все было привычно.