Золотой город
Шрифт:
— Собаке — собачья смерть, — проговорил Рэнсом, глядя за борт. На его губах играла удовлетворенная улыбка. — Я всегда подозревал, что с ним что-то нечисто. А все-таки, как вы догадались, доктор?
— Человек, о котором я говорил, ел эти ягоды, не зная, что они ядовиты. Симптомы полностью совпадают, — сказал Блейк с таким уверенным видом, что Чарли сразу понял: все так и есть, и это вовсе не досужая выдумка. — К несчастью, когда я разобрался, что стало причиной недомогания, ему уже никто не мог помочь. Увы, я опоздал.
— Зато сейчас вы все сделали вовремя! — с энтузиазмом воскликнул
Блейк пожал плечами:
— Если на то будет воля Господа, мистер Рэнсом.
— Я выживу, — раздалось за спиной, — потому что на то есть моя воля.
Чарли обернулся и увидел Фрэнсиса Холфорда. Капитан «Нимфы» стоял, опираясь на плечо юнги, и смотрел на Рэнсома и Блейка тяжелым, немигающим взглядом. В ярком свете дня он производил еще более удручающее впечатление, чем в полумраке капитанской каюты: серая кожа, на скулах играет горячечный румянец. Левая щека подергивается в тике, а на лице застыло выражение бесконечного упорства. «До чего волевой человек, — подумал Чарли с невольным восхищением, на мгновение позабыв о том, что видит перед собой недостойного уважения пирата. — Другого этот яд убил бы давным-давно…»
— Полагаю, — вежливо и бесстрастно улыбнулся капитану Блейк, — так оно и будет.
Холфорд набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но внезапно его прервал возглас одного из пиратов, призывавшего взглянуть на соседний корабль — «Немезиду». Там как раз спускали шлюпку, и даже издалека было видно, что на борту происходит какая-то суета. Чарли пригляделся и увидел высокого широкоплечего человека в черном камзоле, черты лица которого скрадывало большое расстояние между кораблями.
Чарли похолодел. Он догадался, кто это.
— Забыл подзорную трубу в каюте… — сердито проворчал Холфорд. — Кит, у тебя самые зоркие глаза. Что там происходит?
— Это Чернобородый, капитан, — тихим голосом ответил юнга.
— Старый дьявол собирается сесть в шлюпку?
— Похоже на то, сэр.
Холфорд чертыхнулся:
— Только почетных гостей мне сейчас и не хватало… Доктор, а нет ли какого-нибудь средства, чтобы взбодриться? Мне бы не хотелось выглядеть таким заморенным, когда здесь появится столь важная персона, как наш друг Чернобородый.
Чарли ожидал, что Блейк испугается, но мнимый лекарь возмутился.
— Вы меня принимаете за кого-то другого, — сказал он необычайно суровым тоном. — Я не какой-нибудь индейский колдун и вернуть здоровый вид в мгновение ока не могу. И вам полагается сейчас отдыхать в каюте, там… нет такого яркого солнца, как здесь. Солнце не всегда полезно, капитан Холфорд.
Намек на то, что при свете дня болезненная бледность капитана «Нимфы» бросается в глаза, был достаточно прозрачным, и Холфорд мгновенно все понял. Он улыбнулся и, проговорив: «Тогда следуйте за мной, док!» — направился к себе, по-прежнему опираясь на плечо юнги. Чарли, ощущая себя лишним, поплелся за Блейком. Его волновала мысль о том, что совсем скоро на «Нимфе» появится Чернобородый, но предчувствие, впервые появившееся еще у дома, вернулось — оно было подобно
Не прошло и получаса, как Эдвард Тэтч вошел в каюту Холфорда.
Он оказался именно таким, как представлял себе Чарли: высокий, куда больше шести футов ростом, сухощавый, но весьма широкоплечий и с крепкими ручищами. При одном взгляде на него можно было легко поверить, что это человек неимоверной силы, одолевший, будучи безоружным, в рукопашном бою пятерых крепких мужчин. Еще по нему было видно, что это человек чрезвычайно жесткий. Недаром о нем ходили слухи, что он не щадил своих пленников, иной раз подвергая их не только изощренным издевательствам, но и жестоким пыткам.
Говорили, будто этому пирату ничего не стоило отрезать какому-нибудь несчастному уши и скормить ему же. Черная борода длиной почти в фут, из-за которой Тэтч и получил свое прозвище, росла у него от самых глаз. Она действительно была чернее ночи и производила устрашающее впечатление. Из-за пояса у него торчала украшенная золотом рукоять пистолета, и только это не соответствовало молве, утверждавшей, будто Чернобородый никуда не выходит без пары стволов.
Но все это Чарли заметил потом! Оказавшись так близко от человека, нагнавшего страху на целый город, юноша немного растерялся. Однако на сей раз пират был настроен благожелательно и даже пошутил, что Холфорда к койке приковала не простая болезнь, а любовная, и предложил поделиться лекарствами.
— Спасибо за предложение, но оно несколько запоздало. Мистер Эдвард уже нашел причину болезни, и теперь мне остается только следовать его советам, — сказал Холфорд, взмахом руки указав на Блейка. — Уверен, что вскоре мне удастся восстановить силы. Признаюсь честно, капитан, я еще не встречал таких умников, как этот новый доктор! И часа не прошло, как он разобрался, что к чему.
Чернобородый грозно взглянул на «умника», который до сих пор был интересен ему едва ли в большей степени, чем сидящая на стекле фонаря муха, и прогудел:
— Ваше имя, сударь?
— Гиллс. Эдвард Гиллс, — смешно прогундосил Блейк. Он нервным жестом поправил на носу криво сидевшие очки и протянул руку пирату, который, на мгновение замявшись, пожал ее с усмешкой. — Рад знакомству, сэр.
— Взаимно, — ответил пират. — Я уважаю тех, кто разбирается в своем деле лучше остальных. Скажите, мистер Гиллс, а мы с вами раньше никогда не встречались? Ваше лицо отчего-то кажется мне знакомым…
— Я провел последние годы… в поселке Оукхилл, — слегка запнувшись, сказал Блейк. От внимания Чарли не ускользнула пауза; он решил, что моряк забыл, как называлось место, где семья Гиллс прожила без малого десять лет. — Не думаю, что вы там бывали.
— Ваша правда, — согласился пират. — Мне, видать, почудилось.
Блейк вздохнул и заговорил, глядя на моряков выжидательно и с какой-то забавной неуверенностью:
— Я вот что хотел сказать, господа… Вас, возможно, удивит моя наглость, но заранее прошу меня за нее простить. Так вот, капитан Холфорд, — у меня сложилось впечатление, что мои знания могут оказаться на борту вашего корабля более востребованными, чем на суше.
Чарли вздрогнул от неожиданности и с удивлением воззрился на мнимого доктора.