Золотой капкан
Шрифт:
Слова Ивана Ивановича можно было понять по-разному. И Плонский понял так, как ему хотелось: значит, на вопрос о том, чтобы ему, заместителю прокурора района, занять место отсутствующего прокурора, там, наверху, смотрят положительно. Для того и прибыл сюда столичный гость, чтобы на месте поглядеть, достоин ли претендент.
Кем был этот человек, Плонский не знал. Но ему позвонили свои люди, сказали, что в Горный выехал некто Иван Иванович Иванов - "тоже служитель Фемиды", которого надо принять по первому разряду. И он принимает. Хотя не знает ни
– Что у вас за история с кражей золота?
– скучным голосом спросил гость, разрезая отбивную.
Вопрос насторожил. О таком так безучастно не спрашивают.
– Или это секрет?
– Секрет от вас? Побойтесь Бога. Я думал, вы знаете.
– Я слышал кое-что. И только.
– История необычная. Вертолет, который вез золото, разбился. Плохие погодные условия...
– Что же в этом необычного?
– Их, конечно, начали искать. Но прежде чем нашли, к месту аварии поспел другой вертолет, бандитский. Значит что же?..
– Что?
– Встает вопрос: каким образом бандиты так быстро и точно обнаружили разбившийся вертолет?
– Ну, мало ли...
– Такое могло произойти лишь в том случае, если они заранее знали, где и когда будет авария. Вы меня понимаете?
– Хотите сказать, что кто-то из находившихся в вертолете, был связан с бандитами?
– Есть такая версия...
– А может, готовившие аварию оставались на земле?
– И такая версия существует. Однако пока ничего, подтверждающего ее, не обнаружено.
– Естественно. Если в вертолете был радиобуй, то они, то есть, бандиты, забрали его.
Плонский покачал головой. Он пережевывал кусок бифштекса и раздумывал над услышанным. Быстро умел соображать господин зампрокурора и умел не показывать виду, что ему что-то такое пришло на ум.
– Возможно. Но дело в том, что вертолет с украденным золотом вынужден был приземлиться не там, где рассчитывали бандиты, и был задержан. Его обыскивали, но ничего, похожего на радиобуй, не обнаружили.
– Да, да, я что-то такое слышал. Расскажите подробнее.
С трудом верилось, что представитель центра, приехавший поглядеть на него как на будущего прокурора, не знает подробностей нашумевшего дела. Об этом же было во всех газетах. И если бы не звонок своего человека, которого Плонский не только знал, а просто обязан был доверять, то столичному гостю он ничего говорить бы не стал.
– Да рассказывать-то особенно нечего. Один из охранников, что были в том разбившемся вертолете, остался жив. И когда прилетели бандиты, он...
– Начал стрелять?
– Нет, он принял их за своих. Это они начали стрелять по нему, а он, обороняясь, обстрелял их вертолет и серьезно повредил его. Так что далеко они не улетели, упали возле Никши, поселок у нас такой. А там участковый въедливый - лейтенант Грысин. Да и люди набежали - свободные же все, без работы сидят.
– Задержали бандитов?
– Двоих. Третий убежал. Это-то и насторожило Грысина. Организовал наблюдение за оставшимися двумя и охрану вертолета.
– Почему же до сих пор не взяли третьего?
Плонский не поднял глаз, не подал виду, что понял прокол гостя. Говорил, что ничего не знает, а, оказывается, знает-таки, что третьего, и верно, до сих пор не нашли. Оглянулся, будто в задумчивости, будто там, в поселке, что-то его заинтересовало.
Поселок был, как поселок: панельные дома, выстроившиеся подобно фишкам домино, за ними, загораживая горизонт, - омертвевшие корпуса комбинатов. А здесь, внизу, у громадного серого камня, лежавшего посередине площади, оживленная толпа.
– Что там такое?
– заинтересовался гость.
– А ничего. Мужики зубоскалят.
Гость привстал, заглянул через перила.
– Там и женщины. Чего это они?
– Камень рассматривают.
– Камень?
– Местная достопримечательность.
Довольный представившейся возможностью переменить тему разговора, Плонский начал рассказывать историю, похожую на анекдот.
Камень был тут всегда, выпирал из недр острым углом высотой в три человеческих роста. Когда-то, еще до поселка, стояла на нем тригонометрическая вышка. Партийные планировщики быстро сообразили, что сам Бог сотворил здесь фундамент для памятника вождю мирового пролетариата, и на плане будущего поселка сразу начертали центральную площадь. Поселок рос, на площади возведены были административные здания, а на памятник все не хватало денег. Тогда по чьему-то велению одну грань камня отшлифовали и на ней выбили бессмертное пророчество: "Поколение, которому сейчас семнадцать лет, увидит новую эру - эру коммунизма. Ленин".
Но вот заварилась демократическая каша, и пророчество лишило покоя новых мечтателей. Сначала срубили слово "Ленин", затем изуродовали слово "коммунизма", оставив только его окончание. И тут же на освободившееся место кто-то мелом вписал слово "паразит". Его затерли. Тогда на это место, уже масляной краской, было вписано слово "бандит". Получилось совсем весело: "Поколение, которому сейчас семнадцать лет, увидит новую эру - эру бандитизма".
– Надпись не раз закрашивали, но она появляется вновь и вновь, сказал Плонский.
– Сейчас, наверное, опять. Такую форму у нас приняла политическая борьба. Взорвать камень, что ли?
Гость снова привстал со стула, посмотрел на толпу возле камня, сказал:
– Взрывчатки много надо.
– Много. Да как взрывать? Дома же вокруг.
– А пускай стоит. Позубоскалят, позлятся, да и привыкнут. Пускай привыкают.
– Вы так думаете?
– Не только я. Человека можно ко всему приучить. Вы же смотрите телевизор, слушаете радио. Делайте выводы.
Он сел, поднял бокал, в котором налитое шампанское давно уж перестало пузыриться.
– Выпьем?
– обрадовался Плонский.