Золотой мальчик
Шрифт:
— Чего бы ты понимал! — фыркнул Арик. — Нужна мне живность, рыбки эти сраные. Их кормить надо, аквариум чистить, а это водоросль лечебная. Понимал бы ты чего.
— Да где уж мне! А вот скажи, чего это ты подслушиваешь мои разговоры?
— А ты докажи! — вскочил на ноги Арик. — Ты докажи! Кто видел? А?! Да я сам на тебя такую бумагу накатаю…
— Это мы уже проходили, только учти, я теперь человек не при исполнении, так что можешь и ответить за бумагу. Понял? Не всё тебе с рук сходить будет.
— Да
Арик опять пополз по полу с тряпкой, чертыхаясь и фыркая.
— Так что ты хотел услышать? — ещё раз спросил я.
— Чего хотел, то и услышал! — огрызнулся Арик. — А если я преступление совершил, то ты меня арестуй. Что — слабо?! Тогда сиди у себя в комнате и жуй сопли. Понял?
— Понял, Арик, понял, — совершенно спокойно согласился я с ним. — Я тебя давно понял.
Я шагнул вперёд, и сделал то, что давно хотел сделать: схватил толстого Арика за шиворот и неожиданно сунул его головой в ведро.
— Ты чего?! С ума спрыгнул?! — заорал, отплёвываясь, вынырнувший Арик. — Да я тебя…
Договорить он не успел, снова нырнув головой в ведро, захлёбываясь грязной водой.
— Ещё будешь мне угрожать, утоплю как паршивого кота. Понял?! гаркнул я, выуживая ошалевшего и основательно нахлебавшегося грязной воды Арика.
— Ты что же делаешь? Разве же это по закону? — заныл тот, размазывая слёзы, и делая бесполезные попытки вырваться из железной хватки.
— А с тобой разве можно по закону? — удивился я. — Ты же закон признаёшь только, когда его обойти можно, или ты в нём лазейку находишь. Не так, что ли?
— Да пошёл бы ты…
И тут же опять запускал пузыри. Опять вынырнув, он вытаращил глаза и заговорил уже по настоящему пуская слезу:
— Ну всё, Мишка! Всё! Вот этого я тебе не спущу! Что я подслушивал это ещё доказать надо, да и не наказывают за это, нет такой статьи, не государственные секреты я выслушивал, может быть я просто любопытный, а любопытство, как известно, не порок…
— Но большое свинство, — пришлось напомнить мне, не выпуская загривок Арика из могучей ладони. — И предупреждаю — будешь угрожать и ругаться будешь хлебать помои. Понял? Я не слышу.
Арик кивнул, что-то угрожающе бормоча про себя.
— Я не расслышал.
— Понял я, понял. Но ты за это ответишь. Учинил тут насилие.
— И давно ты так под стенкой у меня слушаешь? — вкрадчиво спросил я его.
— А какое тебе дело? Ну подслушиваю, ну и что? И что ты можешь мне сделать?
— Я лично — ничего, разве что в ведро ещё пару раз окунуть, а вот следствию будет небезынтересно узнать про то, что ты подслушивал.
— Какому такому следствию?! — возмутился Арик.
— А такому, которое очень интересуется, кто мог знать, например, про подвал, в котором прятали мальчика?
— Ну, знаешь, ты свои Мытищи на меня не сваливай, сам пацана упустил, а теперь виноватых ищешь?
— Вот видишь, и место ты знаешь, ну смотри, если ты к делу этому примешан…
— Да побойся бога, Мишка! — взвыл он, не на шутку уже перепуганный. Я — что?! Зверь?! Разве же я мог родное дитя? Ну, деньжонок поклянчить это ещё туда-сюда, но чтобы внука бандитам в руки отдать и доченьку чтобы убить, да ты с ума сошёл! Ну, слышал я, как ты про Мытищи с кем-то говорил, но я даже из дома никуда не выходил, да и ты тут же уехал с мальчишкой вот с этим. А у меня живот в тот день болел. И даже не думай на меня, я же не Иуда какой…
— Нет у меня к тебе веры. Такой, как ты, на всё способен. Если уж ты родную дочь шантажировать не стеснялся, о чём тогда с тобой говорить можно?.
На самом деле я был не уверен, что он мог всё это организовать. Не то чтобы он не мог этого в принципе, принципов у него давным-давно не было, но вот именно организовать, просчитать эти хитроумные, головоломные комбинации, он явно не мог. Впрочем, ему и не обязательно было разрабатывать детали, достаточно было выдать информацию. Я отпустил его шею, Арик заползал по полу, собирая остатки воды в тряпку, и отжимая её в ведро.
В это время раздался звонок в двери. Я недовольно глянул на часы, мы уже опаздывали, и сделал знак Артуру открыть. А на пороге квартиры стояла Алёна, человек, которого мне в этот момент меньше всего хотелось видеть. Я уже открыл рот, чтобы сказать ей, что мы торопимся и уходим, чтобы она позвонила попозже, словом, отделаться от неё, уйти от разговора, которого сейчас не хотел.
Но что-то меня остановило. Алёна выглядела как-то необычно: куртка на ней была распахнута, волосы растрёпаны, лицо опухшее.
— Что с вами? — спросил заботливо Артур.
Алёна открыла рот, чтобы что-то сказать, ответить, но черты лица её искривились, она прислонилась спиной к двери и беззвучно заплакала.
За моей спиной раздался осторожный скрип двери, я оглянулся, на пороге своей комнаты стоял перепуганный толстый Арик с ведром и тряпкой в руках. Я сделал ему знак, чтобы он исчез, но Арик мой сигнал проигнорировал. Впрочем, мне было не до него, хотя его любопытство раздражало.
— Что с вами? — спросил я у Алёны.
— Сегодня, час назад, умерла моя мама, — с трудом ответила она и зарыдала в голос.
За спиной у меня раздался грохот. Я опять оглянулся, Арик уронил ведро, и стоял в растекающейся луже воды, держа в руках тряпку, выкатив округлившиеся от ужаса глаза.
— Да уйди ты отсюда! — не выдержав рявкнул я на него. — Ты что — не видишь, не до тебя тут!
Он хотел что-то сказать мне, потянулся рукой, вроде как дотронуться хотел, но наткнулся взглядом на рыдающую Алёну, которую Артур вёл осторожно в комнату, и тихо убрался за двери.