Золотой медальон

Лоуренс Хенри Лайонел

Он включил радио, но почти не слышал музыки, поглощенный своими мыслями. Расхаживая из угла в угол крошечной комнатушки, он пожалел, что не пригласил кого-нибудь на вечер — иногда он остро чувствовал свое одиночество.

Он поднес стакан с виски ко рту, но в эту минуту зазвонил телефон, и он торопливо снял трубку.

— Это ты, Хосе?

— Да, да, сеньор!

— Как дела?

— Есть новости, но не для телефона.

— Отлично. Давай встретимся в…

— Невозможно, сеньор. Только у вас на квартире. Со

мной один человек.

Ратман усмехнулся.

— Понятно. Он сам, собственной персоной. Ну что же, веди его сюда.

— Это трудновато.

— Трудновато?

— Да, сеньор. На нем только пижама и халат.

— Это еще что такое?! — изумился Ратман.

— У него не было другой одежды.

Ратман помолчал.

— Вот что, — заговорил он снова. — Ты знаешь вход в наш дом со двора? Знаешь? Вот и хорошо. Около него постоянно торчит привратник. Ровно через десять минут я позвоню ему по телефону, и, как только он скроется в своей конторке, проскальзывайте в дверь. Понятно?

— Понятно, сеньор.

Через десять минут Ратман позвонил привратнику и принялся жаловаться, что у него постоянно пропадают вещи из белья, доставляемого из прачечной, — весьма болезненная для них обоих тема. По скромным подсчетам Ратмана, терялось не менее одной вещи в неделю, привратник же клялся и божился, что никогда не дотрагивается до коробок с бельем. Ратман все еще внушал ему, что не брал на себя обязательств по снабжению нуждающегося населения Лимы бельем, когда в квартиру постучали. Бросив трубку, Ратман открыл дверь и увидел широко улыбающегося Хосе.

— Входи.

— Спасибо, сеньор. Это герр Каппелман.

— Рид. Моя фамилия Рид.

Ратман взглянул на своего нежданного гостя.

— Я вижу, вы так торопились, что не успели одеться, — заметил он, закрывая дверь. — Виски?

Рид хотел было отказаться, но передумал:

— Пожалуй. После того, что произошло сегодня вечером, глоток вина не помешает.

— Располагайтесь удобнее, пока я наливаю… Хосе, тебе налить?

— Спасибо, сеньор, мне пора уходить. Дела.

— Как хочешь. Встретимся потом.

Хосе поклонился Риду.

— До свидания, сеньор. Если вы решите вернуться в «Санта-Розу», сеньор Ратман не откажется отвезти вас. Но не думаю, что у вас появится такое желание. «Санта-Роза» — дурное место, я слышал о нем много нехорошего. Моя тетка работает там кухаркой.

Он повернулся и ушел.

Ратман передал Риду вино и пододвинул стул.

— Для начала давайте договоримся о полной откровенности. Моя фамилия Ратман. Я журналист, не связанный с какой-нибудь определенной газетой или журналом.

— Понимаю.

— Все мы, конечно, слышали об аварии самолета, а вот ваше прибытие сюда почему-то держалось в тайне, хотя вскоре стало известно, что кто-то из пассажиров уцелел, — такие вещи скрыть просто невозможно.

Рид кивнул.

— Однако

ваш приезд в Лиму явно пытались скрыть.

— Почему?

— Полагаю, вам лучше знать.

Рид покачал головой.

— Я был в таком состоянии, что вообще ничем не мог интересоваться.

— Допустим. А до этого?

Рид принялся внимательно рассматривать свой стакан с виски.

— Ну же, — поторопил Ратман.

— Ничего не знаю. Некоторое время я лежал без сознания, а когда очнулся, ко мне, к моему удивлению, обращались как к Каппелману. Моя фамилия Рид, по специальности я геолог. По поручению одной крупной лондонской фирмы я занимаюсь поисками редких минералов в разных странах. Не вижу, чем это может заинтересовать вас… — Он взглянул на собеседника и усмехнулся. — Нет, нет, уран тут ни при чем! Почему-то все думают, что геологи только тем и занимаются, что ищут уран.

Ратман отхлебнул виски.

— Ну хорошо. Ваша фамилия Рид… Должен сказать, это похоже на правду. Никакой Каппелман, как бы ни старался, не сможет выглядеть таким типичным лимеем.¹

— Спасибо за любезность.

— Не обижайтесь, я просто констатирую факт.

— Я и не обижаюсь, я беспокоюсь.

— О чем же? И к чему, кстати, этот маскарадный костюм?

— Сейчас все объясню. Вы уже, наверно, знаете, что мы вылетали из Лимы. Рядом со мной в кресле оказался какой-то полный пассажир, судя по всему, немец. Назвался Каппелманом.

— Он что-нибудь рассказывал о себе?

— Ничего. Зато о других пассажирах он, кажется, знал буквально все.

— Очевидно, ему пришлось затратить на это немало времени и труда!

— Возможно. Так вот, при аварии, насколько мне известно, уцелели только мы трое: я, Каппелман и стюардесса Розелла. Потом появились индейцы, и Каппелман ни с того ни с сего стал в них стрелять. На этом все было кончено.

— А дальше?

— Один из индейцев схватил меня и стиснул так, что я на некоторое время потерял сознание, а когда пришел в себя, Каппелман был мертв, а Розелла исчезла. Ее, видимо, увели с собой индейцы. — Рид протянул руку к портфелю. — Я захватил с собой портфель Каппелмана как единственное доказательство случившегося. Вот, взгляните. — Рид открыл портфель. — Это жакет Розеллы.

Ратман взглянул на портфель, на зеленоватые пятна плесени, испещрявшие коричневую кожу, и ощутил гнилостный запах — вечный запах джунглей.

— Ну, а дальше?

— Мне удалось добраться до реки, где меня и подобрали индейцы, видимо, уже другие. Больше ничего не помню. Кажется, меня кто-то укусил, я и теперь еще не совсем оправился.

— Вам повезло, это могла оказаться и гремучая змея.

— Не знаю, повезло ли… Я согласился встретиться с вами в надежде, что вы поможете мне разобраться, что, собственно, происходит.