Золотой Мост
Шрифт:
– Почему люди сделали это? – спросила я в ужасе.
– Потому что они были гугенотами. Немногие выжили в ту ночь. Я был одним из них. В этой битве меня тяжело ранили, меня приняли за мертвого и оставили лежать среди других трупов. На следующий день я пришел в себя, но моей семьи больше не было в живых.
Теперь я снова задумалась. Гугеноты были французскими протестантами, и их преследовали в так называемой войне за веру, почти как в Германии. Только во Франции их со временем совсем лишили прав и изгнали. Или также убивали, как в упомянутой Варфоломеевской ночи.
К сожалению, это звучало пророчески,
Мне хотелось успокоить Генри тем, что он определенно никогда больше не пережил бы подобного, так как до этого так далеко, потребовалось бы несколько десятилетий. Но так как Запрет так или иначе не позволил бы мне сделать этого, я даже не попыталась. Вместо этого я утешающе улыбнулась ему и кивнула, когда он снова покидал дом, чтобы снова вернуться к своему сослуживцу. Обернутую саблю он зажал под рукой, также как и бутылку вина. Его темное пальто развивалось позади него на ветру, а его палка стучала по мостовой.
Глава 25
Я как раз хотела пойти на кухню, чтобы взять там что-то для ночного перекуса, когда во входную дверь постучали. Я поспешила ее открыть, предполагая, что это дедушка Генри, который что-то забыл и теперь, не мог достать свои ключи из сумки, потому что его руки были заняты.
– Ты, - промямлила я. Этого гостя я совершенно никак не ожидала увидеть. При виде его меня наполнили чувства радости и ужаса.
– Я заметил, что ты ещё не спишь, - сказал Себастиано.
– Каким образом?
– сбитая с толку, спросила я.
– Я видел, как ты стояла на пороге и смотрела, как уходит старик, - напомнил он мне.
– И тогда я подумал: а не сказать ли тебе по-быстрому «добрый вечер».
«Вечер» - мягко сказано. А между тем, было уже за полночь. Недавно, когда я была в салоне, напольные часы пробили двенадцать раз.
– Это... эм, очень мило, - я стремительно думала, что мне делать. Он ни в коем случае не должен увидеть королеву. И уж тем более не в сопровождении герцога. Тогда у него появились бы неопровержимые доказательства, которые так нужны кардиналу, чтобы очернить королеву перед королем. Возможно у Герцога даже будут видны алмазы в кармане, тогда Себастиано вытащил бы козырной билет и доставил бы кардиналу недостающее оружие.
Прежде чем я успела что-то предпринять, Себастиано прошел мимо меня в зал и оценивающе осмотрелся вокруг.
– Довольно элегантно здесь. Крайне элегантно. Недавно я уже заметил это, когда был здесь во время званного вечера. Мужчина обладающий стилем и вкусом, этот герцог.
Я напугалась до смерти. Только через несколько секунд мне стало понятно, что он говорил о другом герцоге, об усопшем супруге Мэри.
– Да, - выпалила я.
– Очень со вкусом.
Он прошелся до роскошной лестницы, которая вела в галерею. Кончиками пальцев он провел по бесценной резьбе на перилах, пока рассматривал огромную картину, которая висела в лестничном пролете.
– Этот дворец был бы достоин короля, - он повернулся и посмотрел на меня.
– Или королевы.
Он следил за ней! Видел ли он также, как вошел герцог? Хотел ли он застать их обоих на месте преступления? Или его
Я последовала за ним, в полной готовности любыми средствами не дать ему подняться наверх.
– Что именно ты задумал?
– выпалила я. Вопросы в моей голове ужасно перемешались, я больше не могла ясно мыслить. Уже оттого, что Себастиано снова выглядел невероятно хорошо. Высокий, широкоплечий, в узких брюках и приталенном камзоле, он был похож на героя захватывающего приключенческого романа. Белый воротник рубашки, загорелое, бородатое лицо, неотразимые, голубые глаза.
– я была бессильна против его силы притяжения. Да, он был шпионом и стоял на неправильной стороне, но я была беспомощно влюблена в него.
Что-то в моём взгляде достигло его, я сразу почувствовала, как между нами вспыхнула искра и воздух отяжелел от этого особенного магнетизма, который притягивал нас друг к другу. На его лице, которое всё время оставалось абсолютно невыразительным, на этот раз начало что-то происходить - сначала негодование и недоверие, затем след отречения и, наконец, очевидная страсть
– Анна, сказал он. его голос звучал хорошо.
– Дьявол может забрать меня, но в данный момент я не хочу ничего кроме того, чтобы поцеловать тебя.
– Ох, - отреагировала я слабым голосом. Мои колени дрожали.
Затем я не могла больше говорить. Он схватил меня и одним махов притянул к себе так, что мои ноги болтались в нескольких сантиметрах от пола. Его рот накрыл мой, если говорить напрямую. Я застонала от восторга и тая в его руках в безвольную, мягкую как пластилин массу. Пока я восхищенно отвечала на его поцелуй, мои умственные способности полностью затерялись. Сначала, когда я услышала откуда-то тихий шорох, в дальнем уголке моего сознания зазвенели колокольчики предупреждения. Королева и герцог! Если бы они внезапно показались бы в поле зрения, всё было бы потеряно! Каким-то образом я должна увести Себастиано от места событий.
– Хотим ли мы... эм, пойти погулять?
– спросила я, тяжело дыша, когда мы ненадолго прервали поцелуй, чтобы отдышаться.
– Нет.
– Или съесть что-нибудь? Мы можем пойти на кухню и посмотреть что-нибудь, что еще осталось. Я всё равно как раз хотела этим заняться.
– Нет.
– Он поцеловал моё ухо и умышленно прижался ко мне.
– Я хотел бы лучше чего-то другого.
Ох, это было... именно то, чего я тоже хотела.
– Я могла бы показать тебе свою комнату, - вырвалось у меня, прежде, чем я успела подумать.
– С удовольствием, - ответил он.
В душе я объявила себя всецело глупой. Через дверь под обоями был бы слышен каждый звук. Это было исключено идти в мою комнату, но в следующее мгновение, на меня нашло озарение: я могла отвести его в мансардную комнату, где я спала в первую ночь. Она была достаточно далека от цели. Там мне просто нужно продержать его так долго, пока королева и герцог покинут дом. Что не могло же длиться вечно.
– Хорошо, - сказала я, глубоко дыша.
– Идем со мной.
– Я взяла лампу, затем схватила его за руку и потянула вверх по лестнице, в надежде, что он не обратит внимание на лепестки роз, некоторые из которых всё ещё лежали на ступеньках. Наверху в галерее он остановился.