Золотой песок для любимого
Шрифт:
Она усмехнулась. Да, он неистов. Особенно в этот приезд к ней. Он жил в Москве, но в Петербурге проводил у нее много времени.
Вчера, лежа у нее на груди, рассказал такое, что до сих пор не дает ей покоя.
Она подняла руку и прикрыла шелком грудь. Она словно опасалась страстного порыва Николая – помешает уловить что-то такое, что ускользает от нее.
Неужели она наконец-то настигла эту Волковысскую? Подумать только, кого Николаю в жены присмотрела его сестра! Шурочку. Это значит, она будет
Не-ет, осадила она себя. Не она настигла Шурочку, она, Лидия, опередила ее. Она улыбнулась широко, откровенно. Разве такое открытие не должно вознести ее на олимп собственного счастья?
– Ха-ха-ха! – развеселилась она.
Николай оглянулся.
– Что-то случилось? – спросил он, снова устремляя взгляд на свои цветы.
– Тебе нашли невесту, Николаша! Прекрасно! Но эта Волковысская будет на моем месте после меня! Ах, как я рада!
– Но я сказал тебе, я не хочу ее. Значит, ее не будет на твоем месте. Только ты можешь быть моей женой, – говорил он, продолжая поливать цветы. – Ты живая Фиалка, а это для меня все. Я нашел тебя, я узнал тебя.
– Ага, и выкопал, – прыснула Лидия. – Теперь поливаешь… – Она захихикала. – А что, правда, да? И подкармливаешь…
Но он словно не слышал ее. Она заметила, с мужчинами так бывает. Она начинает что-то говорить, а они задергивают шторки на ушах.
– Да, – продолжал Николай, – сестра станет грозить мне бедностью, но я готов… Потому что я люблю тебя, моя живая Фиалка.
Лидия едва не задохнулась, но уже от гнева, который вытеснил радость. Условие, которое поставила Николаю сестра, снова ткнуло ее носом, как нашкодившего щенка, в лужу, которую он сделал. Подумайте только – сестра одарит Николая деньгами, если он женится на Волковысской!
Николай поставил лейки на полку, подошел к Лидии. Его взгляд упал на ее груди, которые снова вынырнули из шелка и смотрели прямо на него. Он медленно опустился на одно колено, потом на другое. Наклонился над ними. Протянул обе руки и припал губами сначала к одной, потом к другой.
– Ах, как я люблю вас, мои нежные фиалковые росточки, – шептал он. Его язык был горяч, нежен. Лидия охнула, закрыла глаза и потянулась к нему всем телом.
– На, на, на… – шептала она. – Бери их, целуй… все… все… все…
Ее тело приникло к Николаю так, как ни к кому до него. Все те, кто был прежде, – старики, озабоченные своей немощью. Она ублажала их, но училась у них искусству ублажать и доставлять удовольствие тому, с кем окажется в постели.
– Мы придумаем что-то, – бормотал он, зарываясь в ее бедра, обжигая ее огнем своей плоти.
– Тихо… – шептала она. – После. Думать – после…
Лидия жаждала забыть все, радость тела сейчас стала главной. Она знала, что после разум свежеет, прибавляется смелости.
Жар проходил, она смотрела на лицо спящего любовника. Мысли менялись, глаза видели все вокруг по-другому. У нее на груди лежит мужчина без денег. Ну и каков он?
То, что казалось приятной небрежностью, теперь воспринималось как расхристанность и неряшливость. Его волосы перестали казаться послушными, она видела редкие, растрепанные пряди. Фу, какие жидкие. А эти его фиалки? Разговоры о них? Да мужское ли это занятие?
Николай открыл глаза.
Лидия улыбнулась, но по необходимости продолжить начатую игру.
– Ты хочешь глоток хереса, моя милая Фиалка? – спросил он, поднимаясь над ней, потом усевшись рядом.
Она окинула взглядом его далеко не могучий торс, отметила худые бедра. Когда он одет, как денди, этого не видно. Отвернулась и посмотрела в окно.
Вечерело, небо опустилось низко.
– Шерри? – переспросила Лидия.
Она приучилась пить херес. Но, обнаружив, что англичане его называют шерри, с тех пор называла именно так.
Николай словно не замечал и упорствовал:
– У меня есть самый свежий херес. Самый сухой из всех. Моей сестре привезли из Испании. Между прочим, ее жених уверяет, что настоящие англичане пьют только сухой. Или ты хочешь сладенький, амонтильядо?
– Я уже пила его, – сказала Лидия. – Слишком сладко.
– Не думаю. – Он усмехнулся. – Он очень дорог. Скорее всего тебя потчевали суррогатом.
«Откуда ты знаешь, кто меня угощал им?» – хотелось крикнуть ей. Но она удержалась. А он продолжал:
– Каким-нибудь сладким пойлом тебя поили под видом амонтильядо, какое пьют алкоголички в Лондоне. Мой приятель жил в Лондоне и снимал комнату у хозяйки, которая с утра до вечера потягивала его.
Николай слез с кровати, прошел к шкафу, достал бутылку и две рюмки, наполнил. Поставил на серебряный поднос и вернулся к Лидии.
Она взяла у него рюмку, отпила, кивнула.
– Достойный, – коротко бросила она.
Потом, когда ощущение покоя, тепла разлилось по телу, Лидия спросила то, о чем не решалась прежде:
– Николаша, но почему она не хочет выйти за тебя? Ты так… хорош… богат… нежен. Правда, она пока не знает насколько…
Он засмеялся.
– Потому что у нее есть тот, за кого она выйдет.
– Неужели английский лорд? – насмешливо бросила Лидия, чувствуя, как замерло сердце. Неужели!
– Нет. Они ее не привлекают. – Николай махнул рукой.
– Но… он богат? – спросила Лидия, снова почувствовав, как замерло сердце.
– Будет, я думаю. – Николай засмеялся. – Довольно скоро.