Золотой песок
Шрифт:
– Шалаплави будешь?- спрашиваю я, заглядывая в меню.
– А что это, - говоришь ты, хмуря брови.
– А Джонжоли? Или тебе лучше Каурму?
– А там ничего попроще нет?
Я советуюсь с официантом. Не молодой, но статный грузин предупредительно склонился, придерживая через руку полотенце. Мы заказываем тушеное мясо в красном соусе. Соус это уваренное помидорное
– Только пряностей, в смысле красного перца, не переложите!- предупреждаю я.
Он улыбается и приносит два бокала белого холодного вина на подносе.
– Мы же еще не заказывали, - говорю я ему.
Он улыбается обезоруживающей белозубой улыбкой:
– Соотечественникам подарок!
– А как же ваш президент Саакашвили…?
– Мы все родились в одной стране,… пусть они дерутся…
Приносят мясо в чугунных черных сковородочках.
– Может, продолжим белое, - говорю я тебе, - закажем Эрети или Цинандали?
– Это не рыба – с мясом лучше красное.
– Тогда Саперави или Напареули?
– А Киндзмараули нет? – спрашиваешь ты, извлекая из памяти, единственное грузинское вино, которое ты знаешь.
– Есть. Но давай попробуем нового?
– Тогда второе, то, что на букву «Н».
– Напареули? Оно самое дорогое, у тебя нюх на хорошие вина и хороших мужчин.
– На счет первого пожалуй соглашусь,… а вот про второе… не знаю,- говоришь ты, лукаво улыбаясь,- надо подумать.
– Да точно!- говорю я. И нам приносят запотевшую бутылку.
Три джигита сидя по-турецки приветствуют нас с этикетки. Надпись по-русски гласит, что это «Тифлисский винный погреб».
– Слушай мясо попробуй! ... … Обалдеть! – говоришь ты и прыскаешь смехом.
– Хочешь, я узнаю рецепт?
– Сиди. Рецепторщик. И вино, лучше, чем Кинзмараули.
– Это же марочное, - говорю я важно, и губа у меня едет вниз от удовольствия.
– Мы влезаем в бюджет?
– Наверно. Я забыл кошелек, и мне все равно, - легко говорю я, улыбаясь одними глазами.
– Так опять!? Твои штучки!
– Что ж! Оставлю тебя в залог.
– Можешь не
– Придется получше поискать в карманах, - притворно морща лоб, говорю я.
В ресторанчик пришла и села недалеко от нас молодая русская пара с бледными лицами. На голове девушки была большая светлая шляпа. Он был необычайно худ, с узкими плечами и в очках. До нас донесся разговор:
– Дорогой, неужели мы завтра будем купаться?
– Конечно. Если бы рейс не задержали, мы сделали это сегодня!
– Не верится!!! Я так счастлива! Ты не представляешь.
Молодой человек положил свою ладонь, на руку девушки, лежащую на столе, и ласково провел по ней, слегка касаясь:
– Потерпи еще самую малость…
Девушка посмотрела на него влюбленными глазами и улыбнулась.
Со стороны моря донесся низкий звук корабельного гудка. Очевидно, встречное судно ответило ему на полтона выше. Будто испугавшись этого, замолчала музыка в ресторане. Только стали доноситься из кухни перестук ножей и тихая грузинская речь.
– Не хочу домой, - вдруг совершенно серьезно и сухим изменившимся голосом говоришь ты.
– Давай еще посидим.
– Не хочу домой.
– В Россию?
– В Россию.
Мы молчим, и нам становится неуютно. Огни ресторана уже не так ярко горят, и вкус вина кажется приторным.
– Тут немножко осталось,… допьем?- говоришь ты скучным голосом.
– Конечно. Если это поможет.
Я разливаю остатки вина. Последняя капля падает на белую скатерть и, расплываясь, бледнеет.
Я оставляю по счету и на чай. Мелочь, что болтается в кармане, уже вряд ли пригодится. А соотечественникам будет приятно. Мы, молча, взявшись за руки, уходим из заведения и идем,… и идем, и все умирает в наших душах, посыпается пеплом.
Какой сегодня день? Он чем-то примечательный?
Что-то грустно сегодня. ... Грустно и печально, ...мы прощаемся с чудесной и неповторимой страной Болгарией.