Золотой поросенок для Дуремара
Шрифт:
Убирала она и в доме Маркуса Вальда, пока он жил один. После приезда Алины было решено, что пока заниматься хозяйством будет она сама, а если захочет работать — тогда они кого-нибудь подыщут. Нине Маркус предложил место помощницы продавца в одном из своих магазинов.
С кем же, с кем поделиться в тяжкую минуту жизни? Никто не поймет лучше старого друга. Хотя, в последнее время они как-то отдалились друг от друга — оно и понятно, когда один из друзей — шеф, а другой — подчиненный, возникает определенная дистанция. Но это ведь только на работе, а в частной
Игорь Пащук ездил по городу, ему совсем не хотелось домой. Он остановил машину возле какой-то пивнушки и зашел внутрь. Усевшись спиной к немногочисленным посетителям, с любопытством разглядывающим незнакомца, подъехавшего на шикарном «порше», он заказал пиво с солеными орешками и достал мобильник:
— Сашка, ты же знаешь, что я никому не могу доверять так, как тебе. С Инкой обсуждать серьезные дела бесполезно — у этой курицы дальше картинок в журнале мод и походов по магазинам интересы не тянут. Она еще Полине рассказывала, каким должен быть женский журнал. Дебилка! Хотя, о чем это я? Дела хреновые, Сашок. Никаких следов и отпечатков, кроме наших с Инной, в квартире Полины не обнаружено. Для полиции вопрос ясный. Кто будет ломать голову, когда все улики налицо? С нас взяли подписку о невыезде.
После короткой паузы старый друг выдавил из себя ничего не значащую фразу:
— Но ты что-то собираешься предпринять? Надо защищаться…
— Я говорил уже со своим адвокатом. Но ты ведь знаешь немецкие законы — адвокату наплевать, выиграю я дело или нет, свой гонорар он получит в любом случае. Может, нанять частного детектива?
— Не думаю, что это поможет. Да и полицейские не любят, когда у них кто-то болтается под ногами.
После некоторых колебаний Игорь все-таки решил поделиться измучившей его «уликой» против собственной жены:
— Тут еще кое-что… Я полицейским не сказал, но сам уже весь извелся от головной боли… В общем, Инка возвращалась в квартиру Полины без меня. Когда мы уже сели в машину, чтобы уезжать, она вдруг вспомнила, что оставила у Полины какой-то очень нужный ей журнал. Я говорю, позвоним ей по телефону, чтобы она его завтра на работу прихватила с собой. А она — ни в какую. Говорит, вернусь и заберу! И пошла. Вернулась быстро с журналом. Но я теперь думаю… а вдруг это она?
— Интересно… Интересно… И что, она тебе ничего не сказала, когда вернулась?
— Нет, просто держала в руках свой журнал, села в машину, и мы поехали.
— А как насчет результатов судмедэкспертизы? Причина смерти известна? — Саша Болотников обнаружил заинтересованность проблемой друга.
— Вроде сердечная недостаточность, никаких следов насилия и следов яда.
— Вы у Полины выпивали?
— Мы привезли с собой бутылочку коньяка, но Полина пить не захотела. Мы бутылку открыли и капнули с Инкой в кофе по паре капель.
— Не знал, что у Полины были проблемы с сердцем.
— Да я тоже не слышал никогда, чтобы она жаловалась на здоровье. Она, кажется, и больничный ни разу не брала. Но полицейские, наверно, считают, что это я ее довел до сердечного
— …или Инна?
— Ее спрашивали, ревновала ли она меня к Полине. А эта дура даже не поняла, что к чему, и ответила: да Полина не в его вкусе! Угораздило меня жениться на этой безмозглой кукле!
— Помнится, лет… эдак двенадцать назад, ты рассуждал по-другому. Она тебя вполне устраивала, тем более что помогла тебе решить проблему с получением бессрочной визы…
— Короче, слушай. Я займусь решением своих проблем, а ты уж на фирме проследи, чтобы все было чики-пики.
Игорь резко встал из-за стола, так и не притронувшись ни к пиву, ни к орешкам, и провожаемый злобно-завистливыми взглядами, к которым не привыкать иностранцам, добившимся в жизни некоторой толики материальных благ, вышел из пивнушки.
Худощавый парнишка, лихо соскочив с подножки старого «Икаруса», курсирующего из приграничных городков Украины в Польшу, галантно, хотя и с некоторым налетом театральности, протянул руку, помогая пассажиркам выходить из автобуса.
Он отошел немного в сторону, за ним гуськом потянулось несколько молоденьких девушек.
— Ну что, красотки? — начал он инструктаж, когда они оказались на довольно приличном расстоянии от других пассажиров. — Дальше сами поедете. У меня визы немецкой нет, так что через границу не пустят. На первой остановке после немецкого контроля выходите, там вас встретит высокий такой парень, Игорем зовут. Ферштейн?
— Да, понятно, понятно! Так ты поможешь моей сеструхе тоже пристроится на работу в Германию? Знаешь же, как сейчас в Украине с заработками. Гроши платят, и то не устроишься. Вот тебе адрес ее, она в деревне живет, телефона нет. Так что, черкни ей открытку со своим номером, она сама перезвонит. Я не успела ей ничего сказать, так быстро мы все оформили. А она очень нуждается, восемнадцать лет ей, в семнадцать родила мальчишку, вот и живет рядом с мамкой, иначе не прокормиться. А здесь, глядишь, подзаработает на жизнь.
— Ладно, ладно, помогу! Садитесь в автобус, вот билеты, и смотрите — если на границе будут спрашивать, вы друг друга не знаете, и каждая едет по своим делам или в гости к родственникам.
— Спасибо тебе, Сашок, за все! Вперед, девки!
Молодые девушки, прихватив каждая свою сумку из общей кучи багажа, двинулись к другому рейсовому автобусу, курсирующему из польских приграничных городков в немецкие и обратно.
— Это что, ансамбль песни и пляски на гастроли к немцам едет? — поинтересовался водитель-поляк, глядя на группку стройных симпатичных молодых девчонок. — Или вы на конкурс красоты?
— Да нет, мы через международную фирму по трудоустройству нашли себе работу в Германии. Будем работать официантками в ресторанах. Платят шестьсот марок в месяц, плюс жилье и питание. У нас во Львове таких денег ни за что не заработаешь. Вот мы и ухватились за эту возможность.
Поляки и украинцы, особенно из западных областей, без труда понимают друг друга: и сами по себе языки во многом похожи, и история так складывалась, что происходило постоянное взаимопроникновение и смешивание культур. Так что разговор и дальше пошел без затруднений.