Золотой Рассвет
Шрифт:
— Ну да. И в итоге ты сорвался, как срываются при безнадежных случаях все целители, и едва не умер сам… Так что за мною должок, и ты мне тут не спорь. Мы, военные, таких долгов не забываем, понял? Так что я переговорил с командирами, — добавил он деловым тоном. — Как поправишься, приходи к нам во флот. Место стажера мы тебе найдем.
— Спасибо, — тихо поблагодарил Фредди без особой, надо сказать, радости.
— Спасибо?! — изумился пилот. — И только-то?! Да половина мальчишек твоего возраста умерла бы от радости прямо на месте, а вторая — сошла бы с ума по той же причине! Я еще не встречал никого, кто в четырнадцать
— Джофф, — тихо проговорил Фредди, рассеянно наигрывая мелодию "Золотого рассвета". — Я уже был пилотом. В виртуалке. Четыре с половиною месяца. Дослужился до адмирала в "Империи Боллтроми", веришь?
— До адмирала? — не поверил Джофф. — За четыре месяца? Даешь, друг! Для этого надо жить в контейнере " искусственной натуры" сутками!
— А я и жил… Сутками. Мой Наставник… Он моего увлечения не понял. Но уговаривать, объяснять, запрещать, наказывать было бесполезно. И тогда моя Империя рухнула, — Фредди бледно улыбнулся, не переставая наигрывать грустную мелодию. — Ментокоррекции в таких случаях проводятся на основе негатив-психокода по отношению к тому, что держит человека в виртуалке. И с этих пор, — пропел он высоким чистым тенором, — внушает небо мне лишь страх, и только страх. И к звездам в высь мне не упасть. Еще не раз свою судьбу я прокляну, еще не раз. Я по земле теперь брожу, землей дышу. Запретной стала высота…
— Проклятье! — сказал Джофф. — Проклятье! Я думал, ты это про Михайлова, который провисел в открытом космосе двое суток, прежде чем добрались до него спасатели! С тех пор он так и живет в подвале и даже, говорят, по ступенькам подниматься боится.
— Мне никогда не бывать пилотом, Джофф, — грустно сказал Фредди. — Спасибо за предложение. Но принять его не могу, извини.
— Ладно, парень, — проговорил Джофф. — Я ж не знал…
— Вейтас! — Фредди обрадовался Чужому как близкому другу.
— Тот вел себя не в пример холоднее. Просто кивнул проходя мимо.
— Это мой друг, Джофф Медоун, — сказал Фредди. — Джофф, а это Вейтас. Я тебе о нем еще не рассказывал?
— Рад видеть вас в добром здравии, уважаемый господин Медоун, — вежливо проговорил Чужой.
— И я, — осторожно, с явной опаской, отвечал Джофф, — рад.
— На том знакомство и завершилось. Фредди ошалело моргал.
— Вы что, знакомы? — с безграничным удивлением спросил Фредди, провожая взглядом широкую спину воина.
— Было дело, — очень неохотно проговорил Джофф, отворачиваясь к окну.
— Расскажи. Ну, пожалуйста, расскажи!
— Да ничего, в общем, особенного… — очень неохотно проговорил Джофф. — Лет десять тому назад сопровождали мы пассажирский лайнер… И столкнулись с транспортником этих вот друзей по разуму. Нас всего двое тогда выжило: я и стажер мой, Клементина Санникова. Я-то еще ничего, а Тинке досталось. Спавьюла Мин-лиа черепушку ей по кусочкам собирала. Я видел. Наши не справились бы, даже целители.
— Ну, а Витас тут при чем? — непонимающе спросил Фредди.
— Вейтас, — поправил его Джофф. — У них есть такой ритуал, называется райлпаг, то есть бой без правил, один на один, без вмешательства кланов. Вот этот самый Вейтас и вколотил мне ума в башку.
— Как?! Ты же пирокинетик!
— А он — барлаг, — мрачно объяснил Джофф. — С такими, как он, лучше вообще не связываться, поверь. Никакая паранорма не спасет. Н-да. Тинку, кстати, потом на гражданку списали. Она на пассажирские линии устроилась… Видел недавно, постарела очень.
Джофф замолчал рассеянно смотря в окно.
— Ладно, друг, — сказал он наконец. — Пойду я… Бывай, — он взъерошил мальчику волосы. — А насчет стажера ты подумай. Мы тебя всегда рады видеть будем.
Чтобы не расстраивать друга, Фредди обещал подумать. На том и расстались.
В ночь Мин-лиа сэлиданум велела ему укладываться на низенькой софе, в дневное время прятавшейся в полу. Терапевтический саркофаг оставался пустым, но не выключенным. Включена была и контрольная панель, за нею устроилась сама сэлиданум, ей надо было работать с медицинскими файлами. Самое же скверное заключалось в том, что софа находилась между саркофагом и контрольной панелью. Назойливым комариным зудом звенели в ушах окутывающие приборы электромагнитные поля. Заснуть в такой нервной обстановке было просто невозможно!
— Простите, — робко сказал Фредди, замучившись ждать того радостного мига, когда Чужая выключит наконец свои приборы и отправится спать. — А почему вы не отдыхаете? Поздно ведь.
— Жду рецидива, — объяснила сэлиданум, не отрываясь от своих файлов.
— Рецидива? — переспросил Фредди непонимающе.
— Именно. Твоя жизнь по-прежнему пока под угрозой, мальчик.
Она потянулась, как кошка, выгибая спину. Фредди смотрел на нее с любопытством. В ней не было грозной воинской стати Лэркен барлумы, но сэлиданум тоже была на свой манер красива. Впрочем, высокая прическа с узкими зелеными лентами ей не шла. Гораздо лучше было бы просто распустить волосы…
— У тебя очень сложная паранорма, — добавила женщина извиняющимся тоном.
— Я… Я, конечно, не специалист, — несмело проговорил Фредди. — Но Ян Ольгердович как-то раз объяснял…
Мин-лиа сэлиданум посмотрела на него более внимательно. Ободренный, Фредди продолжил:
— Ян Ольгердович объяснял: энергия для поддержания психокинетического поля вырабатывается каскадом химических реакций, происходящих при последовательном разложении псикиноферриновой кислоты. Запускает этот каскад гормон псикинозон, вырабатываемый каждой клеткой организма. Возбудители же алой лихорадки встраиваются в ДНК, наподобие ретровирусов, так, что цепочка, ответственная за синтез псикинозона, разрывается посередине. Именно поэтому и нарушается целостность поля. Из-за того, что определенная часть клеток не поддерживает производство псикинозона.
— Интере-есно, — промурлыкала сэлиданум, вновь активируя терминал контрол-панели. — Ретровирусы, говоришь?
— Ну, Ян Ольгердович так говорил… Сам я мало что понял.
— Посмотрим, — сказала сэлиданум, взгляд ее сделался отсутствующим.
Фредди достал свой синтезатор, покрутил его в руках… В наушниках — это все-таки не то. Словно под водой или в толще стерильной ваты. Не идет мелодия как надо, хоть плачь.
— Вы не будете возражать, если я сыграю? — несмело спросил мальчик.