Золотой стриж
Шрифт:
– Я не могу, – выдавил Нил. Ощущение было чужеродное, жуткое, будто его руку сначала набили колотым льдом, а теперь пытаются вывернуть наизнанку. – Не могу.
Но под тяжелым взглядом Кадета он попробовал снова. На этот раз холод беспрепятственно прокатился вверх по руке и наполнил грудь. Нил приоткрыл рот, пытаясь вдохнуть, и не смог. Ему показалось, что он отвлекся от происходящего всего на секунду, но когда туман перед глазами рассеялся, он обнаружил, что лежит на земле. Кадет нависал над ним, как угрюмое черное
– Ясно, – похоронным голосом произнес Кадет и бережно подобрал с земли перышко. Сжал его в кулаке, а когда разжал руку, в ней уже ничего не было. – Твое тело не выносит Тени. Твоя и моя магия отталкивают друг друга.
– А чего пешком-то не пойти? – прохрипел Нил и кое-как сел. – По земле надежнее.
Кадет тоскливо поглядел на небо, потом на закрытую наглухо дверь. Нила не оставляло чувство, что из-за нее – или сквозь нее, кто их знает, – за ними наблюдают, но вмешиваться никто не спешил. Очевидно, Ястребы считали, что, раз пророчество разгадал Кадет, Нил теперь целиком и полностью его проблема.
– Ладно, веди, – наконец сказал Кадет.
– Лучше ты. Сам же сказал, что знаешь, где купол.
– Вопрос в том, знаешь ли ты, – задумчиво ответил Кадет.
Его растерянность окончательно сменилась на тихую, мрачную подозрительность, и это было ничем не лучше: в таком настроении Кадет наверняка быстро додумается, что его пленник-болван понятия не имеет, куда идти. Нил надел на лицо самое наглое выражение, на какое был способен.
– Конечно знаю. Я же волшебник, – фыркнул он. – Но хочу проверить, вдруг ты врешь? Смешно будет, если я приведу тебя туда, как последний предатель. Либо иди первым, либо сяду тут, и ты меня не сдвинешь.
Лицо у Кадета стало сложное, и Нил решил закрепить успех.
– Или боишься ко мне спиной повернуться? – насмешливо спросил он. – Видимо, не такой уж ты сильный теневой маг. Может, друзей позовешь? Пусть они меня отведут, если сам не справишься.
О, вот это было в точку, Кадета аж подбросило. Он насупился, развернулся и зашагал через лес. Нил пошел следом, осторожно вминая ноги в больную хрусткую траву.
– Что с деревьями? – спросил он сотню шагов спустя, когда глаза окончательно привыкли к свету и стало ясно, что вокруг ничего не меняется: иссохший лес тянулся до горизонта.
– Территории освобожденных народов всегда такие, – равнодушно отозвался Кадет.
Нил остановился, чуть не споткнувшись. Если на всех захваченных Ястребами землях такое, получается…
– Земля не может вынести такое количество Тени. Она умирает, – выдохнул он. – Но… Но зачем вам это? Тут же, наверное, ни грибов, ни ягод, а если распахать, ничего не…
– Кое-где попадаются плодородные участки. Если теперь вашим сложнее находить еду, тем лучше. Меньше времени думать о глупостях.
– И много вы земель захватили? – не своим голосом произнес Нил.
– В этой части мира –
Нил сглотнул, пытаясь избавиться от тошнотворной ненависти, которую вдруг почувствовал, глядя Кадету в спину. Ястребы, похоже, захватывали земли не для того, чтобы получать больше урожая, или дров, или рыбы. Они просто хотели ими обладать. Нил лихорадочно огляделся. Надо быстро скрываться, ни секунды больше рядом с одной из холодных тварей, которые превратили мир, который он помнил, вот в это.
– Не отставай, – сказал Кадет, как будто у него глаза были и на спине. – И не пытайся сбежать, у тебя не выйдет.
Конечно, Нил попытался.
Он выждал, чтобы уйти подальше от Селения и хоть немного разобраться, где они находятся. Со вторым пунктом не сложилось: печальный больной лес вокруг совершенно не менялся. С первым тоже было так себе, потому что от Селения они удалялись куда медленнее, чем Нилу хотелось бы. Вина тут была общая: он давно забыл, как же это утомительно – ходить пешком, а Кадет, видимо, и вообще не знал, слишком привык летать.
Нил впервые видел, чтобы у Ястреба настолько плохо что-то получалось, и безнаказанно ухмылялся, глядя, как Кадет спотыкается через каждые несколько шагов. Монструм плелся рядом, кое-как перелезая через древесные корни, и время от времени скреб сапог хозяина, будто уговаривал взять его на руки. При этом у Кадета хватало сил бросать через плечо мрачные, цепкие взгляды, словно говорящие: «Какой бы хитрый план побега ты ни выдумал, я его раскрою». Поэтому Нил решил не мудрить и огорошить врага внезапностью. Дождался, когда Кадет в очередной раз оступится, и без лишних затей бросился наутек.
Кадет и сам еле тащился, так что догнать был не должен, но Нил не учел одного обстоятельства: Ястребы вряд ли захватили бы мир, если бы полагались только на свои ноги. Нил не успел и десяти шагов пробежать, когда за спиной раздался свист, и вокруг лодыжки сжалось что-то холодное. Его дернуло назад, и он растянулся на земле, отчаянно пытаясь спихнуть с ноги полупрозрачную черную веревку. Петля затянулась только сильнее, и Нил схватился за нее рукой, представляя, что сейчас золотое сияние вплетется в нее и разорвет, как было в Комнате Страха.
Ничего подобного: видимо, анима не подчиняется испуганным хозяевам. Нил не понимал, кем надо быть, чтобы сохранять радость и спокойствие, беспомощно барахтаясь на земле, а Кадет не стал дожидаться, пока Нил договорится со своей магией, и потянул его за веревку к себе, как рыбу из воды. Нил проехал животом по траве, расцарапал лицо о корни, пытаясь освободить ногу, чтобы не сдаваться без борьбы. Как же все несправедливо устроено! Конечно, золотые маги проиграли, как вообще можно победить врагов, не чувствуя страха и злости? Угощать напитками? Уморительно шутить?