Золотой торквес
Шрифт:
— Иду, иду.
Сьюки что было сил ухватилась за край его туники. Он разжал ее пальцы.
— Нет, — умоляла она. — Не надо, Стейн!
— Лежи, — сказал он, целуя костяшки ее пальцев. — Не смотри туда.
Фелиция ухватилась за постромки и взобралась на корзину. Босая, она стояла над бездной и глядела в сторону берега.
— Ну давай, показывай!
Он показал.
— Вон там, севернее, такое прямое ущелье. А ты… ты умеешь заглядывать под землю? Видеть сквозь камень — как Эйкен?
Она ошарашенно посмотрела на него через плечо.
— Об этом я не подумала! Но если он мог… О-о! Какое смешное нагромождение света и теней! Точно бутерброды! Вот темный слой, вот пузырчатый, некоторые слишком мутные — ничего не видно. Просто чудо!
У него окаменела челюсть. Он отодвинулся подальше от Фелиции, насколько позволяло тесное пространство корзины; полка с инструментами вдавилась ему в позвоночник. На Сьюки он не осмеливался взглянуть.
Фелиция продолжала восторгаться:
— Ух ты, какие громады! Под твоим прямым ущельем огромная поверхность, идущая под уклон к югу. Что-то вроде стыка двух гигантских изогнутых скал.
— Да, излом континентальных плит. Бей сперва по верхнему слою ската. Взломай его весь. Тут нужна серия сильных ударов. Начинай как можно глубже под водой, потом, не выходя на поверхность, двигайся к берегу и зарывайся в холмы.
— Поняла. Приготовились! Пли-и!
Стейн зажмурил глаза. Он сам как будто спустился под воду, сидя верхом на своем буре в водолазном костюме и зорко следя за лазурной яростью. Когда ему приходилось взрывать, огромные куски планетарной коры откалывались или рассыпались в пыль. Защитные сигма-поля гасили приглушенный гром. Он пробивался сквозь литосферу, а экран геодисплея показывал ему структуру Земли в трех измерениях.
— Поддаются, Стейни! Уходят вглубь. А верхние нет. В чем дело? Верхние слои только сотрясаются. Перешеек по-прежнему твердый.
— Дура! А ты думала, будет так легко? Бей к северу от впадины. Глубже!
— Да ладно, не бесись!
Земля содрогалась. В картине Атлантики произошли какие-то изменения: волны несколько иначе отталкивались от небольшого мыса.
— Хватит, — сказал Стейн. — Теперь тащи этот сволочной шар в восточную часть перешейка.
Корзина ходила ходуном, но Фелиция, как кошка, уцепилась за сеть постромок. Казалось, некая магическая сила несет шар по небу. На километровой высоте он перевалил через Гибралтарскую гряду и застыл над высохшим Альборанским бассейном.
— Загляни под скалы, — велел Стейн. — Как можно глубже. И скажи, что видишь.
— М-м… Сплошные тени. Огромная дуга между Испанией и Африкой. Верх ее обращен к Атлантике. Но трещины здесь совсем другие. Они уже не расходятся, как ответвления дуги. А там, в глубине, адово пекло.
— Держись от него подальше, черт бы тебя… Взрывай сверху. Но ниже уровня моря. Видишь, вон, где желтый слой? Прорывай туннель. Убери с дороги обломки. Бей по гротам. Сперва изнутри, потом обрушивай своды. Не растекайся по поверхности, главное — вглубь, двигайся в направлении излома, понятно?
Она кивнула, повернулась к нему спиной. Полыхнула ужасающая вспышка, за ней следом послышался непрекращающийся шум. Корзина слегка закачалась, когда девушка изменила положение, но двое пассажиров не почувствовали ни взрывной волны, ни запаха гари. Они безмятежно парили в воздухе, в то время как Фелиция перепахивала землю, из которой дождем летели камни. Восточный ветер гнал атлантические течения. Удар за ударом посылала Фелиция свою психоэнергию в земляной мостик, в самом узком месте составлявший примерно двадцать километров. Она пробурила длинную, но неширокую расщелину, если не считать места, где обрушились своды огромной пещеры, образовав воронку. Тяжелые каменные массы разлетелись в пыль, рассеиваемую ветром.
«Удар! Еще удар! Вглубь на пять километров. На десять. Рви, кромсай! Пятнадцать километров. Ба-бах! Теперь помедленнее, к самой сердцевине надломленного перешейка. Туда, где плещется в ожидании Атлантический океан. Ты устала, но останавливаться нельзя. Найди силы. В себе или еще где-нибудь… в другом пространстве, в другом времени. Кому какое дело, откуда ты черпаешь энергию? Только не отвлекайся. Бей! Ну, еще раз! Теперь уже близко. Еще разок… ну! Все, прорвалась!»
«Прорвалась?»
«Ха-ха, ну ты даешь, громовержица, норовистая девчонка из самых тупоголовых! Смотри, что ты наделала, дура чертова!»
«Трещина-то все мельче, силенок не хватило! Всего на метр ниже уровня моря. Атлантика плюет на тебя, играя с горячей шершавой поверхностью твоей дилетантской расщелины. Уже многие миллионы лет воды текут в этом направлении мимо Пустого моря. Какой странный путь…»
— Фелиция, да ты что, ей-Богу! Кому нужна такая халтура? А ну-ка, выровняй скат!
Она скорчилась, держась за постромки. Действие метапсихического заслона ослабело. Вокруг них сгущались массы раскаленного воздуха, принося с собой запах скальной пыли и плавящихся минералов.
— Устала! Я так устала, Стейни!
— Заканчивай! Подводные скалы у излома уже полетели к черту! Не сдавайся! Бей, тебе говорят! Скала обрушится под давлением воды, если ты не пророешь достаточно глубокую трещину. Где же твое рентгеновское видение?
Она не ответила, даже не послала его куда подальше, только покачивалась, закрыв глаза и цепляясь маленькими грязными ногами за борт корзины.
— Ну давай же, чертова стерва! — орал он на нее. — Нельзя вот так все бросить! Ты ведь клялась, что сможешь! Да, черт возьми, клялась!
Воздушный шар сотрясался под напором его ярости, его страха, его стыда. Вот именно — стыда!..
Фелиция медленно кивнула. Где-то надо найти необходимую силу.
«Зови ее, ищи ее! Ищи среди беспомощных искр, что составляют Разум плиоценовой Земли. Та, что в тебе, теперь отгородилась, отвернулась, но ты это предвидела. И все остальные, что также помогали тебе на Роне, отступились, пытаются показать тебе иной путь. Но ты избрала другой источник энергии, такой яркий, такой рассветный, он не отвернется! В нем твое истинное Единство, в нем сила, уносящая тебя ввысь, и вглубь, и вширь. Прими его. Энергия поступает. Ты взнуздываешь ее своими творческими метафункциями, усмиряешь, подавляешь, преобразовываешь. И обрушиваешь вниз…»