Золотой треугольник
Шрифт:
В 1894–1895 годах Китай проиграл войну с Японией. Четыре года спустя Англия, Соединенные Штаты, Россия, Франция и Япония подавили «боксерское восстание». Для взятия Пекина не потребовалось даже специального экспедиционного корпуса: для этого хватило моряков с кораблей, стоявших на якоре у берегов Китая.
Отдельные императорские чиновники пытались приостановить упадок страны мерами, которые могло подсказать уже только отчаяние. Так, генерал Цзо Цзунтан велел отрезать наркоманам губы, чтобы им нечем было сосать трубку. Но и столь радикальные меры не могли остановить рост наркомании. В начале XX века в Китае потребляли наркотики 15 миллионов человек. И не менее ста миллионов, то есть треть населения, пробовали
Под угрозой оказалось само существование китайского государства. Международная кампания против аморальной торговли наркотиками вынудила Лондон наложить запрет на экспорт индийского опия в Китай, где и своих посевов мака уже почти хватало для удовлетворения внутреннего спроса. Императорский же двор начал энергично действовать лишь на пороге подлинной катастрофы. На сей раз запрет производить опий возымел успех: в горных провинциях мак начал исчезать. Однако миллионы наркоманов жаждали наполнить свои трубки. Цены на черном рынке подскочили и продолжали расти. Так нехватка опия открыла путь морфину.
Новый опиат ввезли в Китай миссионеры — как средство, позволяющее освободиться от одурманивающего зла. Дьявола изгоняли с помощью Вельзевула. Наркоманы быстро поняли, что одна белая таблетка дает не меньший результат, чем трубка с чистым опием, а стоит в девять раз дешевле. Новый заморский наркотик получил название «иисусов опий».
Морфин, ввозимый из Франции и Соединенных Штатов кружным путем, через Японию, распространился по стране со скоростью лавины — большей частью в виде таблеток. Бедняки довольствовались инъекциями. Разведенной унции «иисусова опия» хватало на две тысячи доз, а то и больше.
Деловые японцы быстро поняли, что еще выгодней производить морфин самим. Они использовали наркотики и как действенное средство для разложения Срединной империи. Массовая наркомания должна была отравить целый народ и уничтожить остатки государственной власти. Общая неразбериха позволила бы японцам совершить победоносный поход на Пекин. А овладев гигантскими природными и человеческими ресурсами по другую сторону Желтого моря, можно было реально поставить задачу объединения всей Азии под флагом Страны восходящего солнца.
В 20-е годы самая населенная страна мира потребляла уже столько наркотиков, что на каждого китайца в год приходилось три-четыре дозы.
В Индокитае и Таиланде дела обстояли не лучше. И там иностранные державы сумели добиться свободного ввоза наркотиков.
История четвертая: два круга — Зеленый и Красный
Хаос, начавшийся в Китае после свержения в 1912 году маньчжурской династии, достиг своего апогея в начале 20-х годов. В революции кроме гоминьдана приняли участие и другие группы и организации. И хотя доктор Сунь Ятсен временно стал президентом, его власть была ограниченна. Республиканский Китай напоминал мозаику из больших и малых частных владений. Это создало благодатную почву для произвола. Генералы в мундирах всевозможных цветов бесчинствовали, как настоящие разбойники. По сведениям Лиги наций, в 1924 году в одной лишь провинции Фуцзянь на восточном побережье доходы от продажи наркотиков обеспечивали содержание пяти генералов и около семидесяти тысяч солдат. В провинции имелись даже военный флот и морская пехота. Подобные «личные» армии первым делом собрали дань на пять лет вперед. Когда же деньги у них кончились, они заставили крестьян сеять мак. Того, кто роптал, расстреливали.
Главным центром торговли одурманивающими ядами стал промышленный Шанхай. Четырехмиллионный порт — в пору «опиумных» войн маленькая рыбацкая деревня — превратился в Марсель Дальнего Востока. Здесь одновременно возникли прекрасно организованные профсоюзы и самые отчаянные гангстерские банды. В международном квартале, не подчиняющемся
Шанхайским преступным миром заправляли два тайных общества: Зеленый и Красный круг. Оба они были основаны еще в XIX веке торговцами и моряками, которые привозили хлеб и контрабандой доставляли соль на территорию, примыкающую к Великому каналу. В беспокойную пору раздоров и гражданских войн их влияние распространилось и на Центральный Китай, и даже на побережье. Условия для деятельности гангстеров создались идеальные.
В январе 1924 года 1-й конгресс гоминьдана согласился на создание единого фронта с коммунистической партией. Несколько молодых офицеров, среди них и Чан Кайши, поехали учиться в Москву. По возвращении они должны были составить ядро национальной армии, способной подавить произвол сотен мятежных генералов. С помощью Коминтерна на острове Хуанпу (Вампу) была создана военная академия, во главе которой поставили Чан Кайши. Чжоу Эньлай был там начальником политотдела.
После смерти Сунь Ятсена, в 1925 году, единый фронт распался. Противоречия в гоминьдане, который представлял собой разнородную коалицию левых и правых сил, обострились. Хитрый и ловкий Чан Кайши во время успешного похода Национально-революционной армии на Север (в 1926 году) укрепил свои позиции верховного главнокомандующего.
Такова была ситуация, когда в феврале 1927 года гоминьдановские отряды подошли к Шанхаю. Чтобы облегчить им взятие города и сломить сопротивление местного диктатора, шанхайские левые профсоюзы организовали всеобщую стачку. Но неожиданный союзник отнюдь не обрадовал Чан Кайши. Без боя вступив на улицы города, где находились могущественные китайские банки и жили самые влиятельные промышленники, он был бы обязан своей победой профсоюзам и тем самым усилил бы позиции левого крыла партии. Он предпочел остановить свои части перед городом и выждать, пока полиция, руководимая англичанами и пополненная неприятелем, ликвидирует бунт самоотверженных, но плохо вооруженных рабочих.
Однако после кровавых уличных боев всеобщая стачка лишь разрослась, вызвав в торговых кругах панику. Чан Кайши оказался перед самым важным в своей жизни решением. Выжидая, он уже ничего не мог выиграть. Восставшие обезоружили полицию, а на свои войска, насчитывающие неполные три тысячи солдат, он еще боялся положиться. В заповедях Сунь Ятсена слишком ясно говорилось о коммунистах как о союзниках гоминьдана. И тогда Чан Кайши обратился за помощью к триумвирату, правившему в шанхайском преступном мире, — к вожакам Зеленого круга Ту Юсэну и Рябому Чуаню и к Чан Сяолиню из Красного круга. В ту пору только в их руках была сосредоточена реальная и немалая сила.
В начале 20-х годов Ту Юсэну удалось объединить распыленные гангстерские организации всего города. Базой для них служил не подчинявшийся китайским властям Международный квартал. Здесь преступников охранял сам начальник уголовной полиции Рябой Чуань. Он владел несколькими опиумными курильнями, но особый авторитет в преступном мире снискал умением разрешать споры и подавлять междоусобицы в гангстерских бандах.
Чан Кайши (по сведениям некоторых биографов, в юности и сам бывший членом Зеленого круга) разъяснил главарям тайных обществ деликатность создавшейся ситуации. Договорились быстро: Ту Юсэн принадлежал к гангстерам новой формации, которые поняли (так же как их собратья на Корсике или в Чикаго), что организованный преступный мир нуждается в политическом покровительстве. За несколько дней он сформировал из шанхайских гангстеров «профсоюзы», вооружил их, и, прежде чем рабочие поняли, кто перед ними, его «профсоюзные активисты» перестреляли тысячи демонстрантов. Лишь после этого в город вступил Чан Кайши.