Золотые будни Колымы

Богданов Владимир

– Ну что, Степан Егорович, – спросил Князев, обращаясь к взрывнику, – будешь взрывать?

– Да, ребятки, я пошёл заряжать. Курите, пока не взорву.

Взрывником у нас был старик. Ему было с виду под шестьдесят. Лицо его было обветренное красное. Когда он снимал шапку, то очертания лица становились резче от большой лысины на затылке и он казался старше своих лет. Пальцы его были искривлены болезнью суставов. Указательного пальца на правой руке не было, отбило, как он говорил, от неосторожности при подрыве капсюля детонатора.

Взрывы

у шурфовщиков были через день. Так как шурфы находились недалеко от лагеря, около пятисот метров, взрывы звучали оглушительно громко.

Дядя Степан взрывал огневым способом при помощи бикфордова шнура, к которому прикреплял детонатор. Взрывчатку он укладывал в лунки – их пробивали вручную ломом шурфовщики.

Обычно окончание взрывных работ шурфовщики определяли по числу прозвучащих взрывов.

Когда взрывы закончились и дали команду “отбой”, я пошёл вместе с Женей Пастуховым к его шурфу, посмотреть, как взорвалась порода. Ещё не подходя до линии шурфов, можно было определить, что здесь копают. Снег был грязный. Поднятые взрывом куски породы, падая на снег, изрешетили его, виднелись кучи выброшенной из шурфов земли.

Мы подошли к шурфу. Остановились у края. Я заглянул вниз. Пахло газами аммонита. Глубина шурфа была порядочная, более двух метров.

– Как ты там внизу работаешь? – спросил я у Пастухова, – дышать нечем.

– Ничего, выдохнется, – ответил Женя, внимательно рассматривая дно шурфа, – кажется, удачно взорвалось, в ширину шурф не разбило.

Он присел на кучу земли, положив под себя рукавицы. Я тоже присел рядом. Мне было интересно смотреть, как проходится шурф.

– Почему шурфы ранней весной копают, – спросил я у Жени, – ведь сейчас земля мёрзлая?

– А летом никто шурфы не копает.

– Почему?

– Водой заливает. Мерзлота начинает таять. Стенки шурфов рушатся. Надо крепить и воду постоянно откачивать. Одна морока. А самое неприятное за шиворот капает.

К нам подошел взрывник.

– Можешь работать, – сказал он Пастухову, – я проверял, отказа нет.

– Была не была, – Женя встал, поднял свои рукавицы, отряхнул их от земли и, направился к торчащим на снегу лому и лопате, взял их. Сбросил с плеч телогрейку с меховым воротником. Положил её на кучу земли. Бросил лом и лопату в шурф.

– Полезу работать, – сказал он мне.

Пастухов нагнулся. Взялся руками за край шурфа. Упёрся ногами в мёрзлую стенку. Начал потихоньку спускаться вниз, опираясь спиной, руками и ногами, а потом прыгнул на дно шурфа.

– Как же ты будешь выкидывать землю, – поинтересовался я.

Женя поднял голову вверх, посмотрел на меня. Длинные волосы его были расчёсаны прямым пробором и опускались до плеч.

– Очень просто. Встань со стороны моей телогрейки, чтобы мне не попасть в тебя.

Я переместился немного в сторону.

Женя нагрузил лопату землей, поднёс её горизонтально на уровень своей груди и затем резким

движением поднял свои руки вверх, направляя лопату через голову за спину.

От неожиданности я отпрянул. Комья выброшенной земли упали на метр за устьем шурфа.

– Ну, ты даешь, как минометчик прямой наводкой!

– Это ещё что, вон Васька с четырехметровой глубины землю выбрасывает.

– Врёшь? – не поверил я.

– Сам видел.

– Не может быть, что он через двухэтажный дом землю перебросит?

– А ты спроси у мужиков.

– А где Васька работает? – поинтересовался я.

– Иди в сторону нашей бани.

Я пошёл по тропинке, проложенной шурфовщиками в снегу.

Небольшой распадок спускался к ручью, где шурфовщики сделали небольшую баню, которую обтянули полиэтиленовой пленкой.

Навстречу мне шёл Князев с взрывником. Я остановился. Увидев меня, Князев спросил:

– Что, студент, в гости пришёл?

– Посмотреть, как вы работаете, – ответил я, уступая им дорогу.

– Смотри, студент, может в жизни пригодится, – на ходу посоветовал Князев и, шутя, хлопнул меня по шапке, которая сползла набок и чуть не упала в снег. Я молча поправил шапку. Князев оглянулся, в глазах блеснули озорные огоньки.

Я отправился дальше. Решил взглянуть на баню, которую так хвалили шурфовщики. Подошёл к бане, если так её можно назвать, скорее всего, это был каркас, обтянутый плёнкой, наподобие теплицы.

Открыл дверь и зашёл вовнутрь. Посередине бани шурфовщики поставили железную печку с духовкой, в которую наложили камней. По бокам стояли скамейки, сделанные из ящиков из-под аммонита. Пол был обшит досками. На печке стоял цинковый бачок для горячей воды и такой же бачок стоял в углу прямо на полу для холодной воды. Бачки сейчас были пустые.

В бане тянуло холодом. Я подумал: как можно мыться в таких условиях? Пнул ногой замёрший веник из берёзовых веток. Вышел из бани. Прикрыл за собой дверь.

Прогулялся вдоль ручья. Было тихо. Чуть-чуть только журчала вода подо льдом. Вода местами пробивалась через лёд, разливаясь, образуя наледи.

На другой стороне ручья виднелись остроконечные терриконы, насыпанные при отработке здесь заброшенных шахт.

***

Геологи приехали к нам, капризно заявив о себе. Но им прощалось всё, они были женщинами.

Дни стояли тёплые. Снег уже почти весь растаял, обнажив прошлогоднюю засохшую траву.

Лиственницы ещё недавно казались безжизненными, стали изменяться на глазах. Шишки порозовели. Ветки покрылись зелёными шариками полураскрывшихся почек с пучками молоденьких иголок. Прямо из почек выросли небольшие коричневые веточки, тоже усыпанные свечками почек.

Лес оставался прозрачным. Но если всмотреться в даль уходящих сопок, можно заметить, что-какая-то зелёно-коричневая дымка окутала окрестности.