Золотые Дети
Шрифт:
– Спасибо. – Произнес Шин, чем еще больше поверг меня в шок. Он поднялся из-за стола и подхватив свою тарелку и прибор, подошел к раковине. Если Шин сейчас помоет ее, я отстрелю себе ноги. Послышался шум воды и тихое звяканье приборов, которыми работал Трэвор. Какого черта он сделал с моим братом? На языке чесался вопрос, но я заталкивала его пока в дальний угол. Нужно дождаться удобного момента, чтобы сразить метким словцом.
Шин кивнул Трэвору, мне и вышел из кухни, со словами – я иду спать. Спокойной ночи.
Мои веки прикрылись на пару секунды, привыкая к неожиданной волне головокружения.
– Ты в порядке? – он дотронулся до меня, а я поежилась. Кажется, его прикосновения пропитаны
– Да.
Собрав тарелки, Трэвор вымыл их, разложив на полотенце. Затем, открыл холодильник и достал бутылку. Вернулся к шкафчикам, за двумя бокалами.
– Это расслабит тебя и успокоит нервы. – Проговорил он, наполняя бокалы вином.
По цвету, оно напоминало кровь, недавно убитой скотинки. Свежее.
Да, неужели? Это лишит мою голову трезвости, а мысли станут глупыми и не столь важными. Он хочет напоить меня, чтобы лишить бдительности.
Тревога! Тревога!
Трэвор сделал глоток вина и кивком указал на мой бокал, но я не собираюсь к нему притрагиваться.
Я прищурилась, развернувшись к нему всем телом.
Жаль, под руками нет ничего острого.
– Что ты сделал с моим братом?
Он вздохнул.
– Я же говорю – ничего. Я просто попросил его поужинать с нами, что он и сделал.
– Ты за дурочку меня держишь? – привет-привет, мания! – Если ты хотел надуть меня, то прошляпился в четырех, нет, в пяти случаях. – Я стала загибать пальцы. – Во-первых, Шин уже как год не зовет меня по имени. Во-вторых, он не говорит спасибо после еды. Может, матери и то, с натяжкой. В-третьих, он не моет посуду за собой, не желает спокойной ночи и, черт возьми, не идет спать, когда можно зависнуть за приставкой. – У меня снова перехватило дыхание из-за нехватки воздуха.
– Может, именно сегодня он хотел показать себя хорошим мальчиком, потому что у тебя гость. – Равнодушно проговорил он.
Я не верю в его чушь!
– А его глаза?
– А, что с ними? – Трэвор сделал еще глоток и поставил бокал на стол, уставившись на меня.
– Они стеклянные. Он ни разу не моргнул. Вообще, его как будто не было здесь.
– Кристалл…
– … кто ты такой? – Чужак! – Ты вообще человек?
Я всматривалась в его глаза и в них… не могу поверить, что я думаю, как пишут в дешевых книгах… в них, отражался весь спектр эмоций. Но та, самая темная часть его сущности, которую он прятал глубоко в себе, поднималась, заполняла его глаза, окрашивая их в густой, черный цвет.
Трэвор встал с места и двинулся из кухни, но я опередила его. Я хотела понять, что он сделал с моим братом и что он такое? То, есть, внешне, он человек… но, я хотела знать наверняка.
– Что происходит?
Он нахмурился и сделал шаг вперед. Я выставила руки вперед, уткнувшись ладонями в его грудь. Сквозь его тонкую футболку, я чувствовала жар и то, как напряженно сократились его мышцы.
Готова голову отдать на отсечение, я увидела в его взгляде желание мне все рассказать. Он смотрел на меня, но так ничего и не ответил. Когда его рука потянулась к моим волосам, я отпрянула, а Трэвор вздохнул.
– Увидимся в школе.
Он оставил меня наедине с тысячью мыслей, и я не могла определиться, к какой приткнуться. Я прыгала из угла в угол и хваталась за каждую, чувствуя, что моя голова вот-вот взорвется от переизбытка серого вещества. Прежде чем войти в свою комнату, я проверила Шина.
Он спал и был похож на ангела.
Боже, я начинала паниковать, меря шагами комнату. Я грызла ногти, прокручивая в голове наш неудавшийся ужин, странное поведение Трэвора и бледное, почти инопланетное лицо младшего братца. Во мне кипело столько чувств, и одно, самое яркое и почти болезненное, заставляло мои кишки сворачиваться в узел. О, я знала, что это было за чувство. Ощущение, когда внутренности обрываются, развеиваясь на ветру, или извиваются, больно жаля стенки пищевода. Закручиваются, раскачиваются, как на карусели. Дьявол, я ненавидела, когда интуиция начинала паниковать за меня. Я понимала, может, все это ничего не значит. Может, Шин, действительно хотел показать себя с хорошей стороны, потому что у меня был гость… но, позвольте, я достаточно хорошо знаю своего братца, чтобы сказать наверняка – его, черт возьми, как подменили. Но интуиция, она не давала моему желудку спокойно переварить лазанью, и вместо послевкусия сыра и томатов, я чувствовала желчь. Потому что я знаю, если интуиция выходит на передний план – жди беды. Со мной такое было несколько раз. Первый, когда я передумала, есть бургер, мимолетом подумав, что от него меня будет рвать в три ручья. Я не стала, его есть, а вот папа, мой бедный папа, мучился три дня от тошнотиков и лежал пластом. Во второй раз, когда я вела в школу брата. Это было в Каролине. Мы стояли на переходе, дожидаясь, когда загорится зеленый свет. Народу было не так много, и когда зеленый человечек зажегся, Шин, как всегда, вырвал свою руку и побежал вперед. В то же мгновение, у меня все свело в желудке, я чувствовала страх, чувствовала, что сейчас должно произойти плохое. Шин запнулся на ровном месте и упал прямо на дороге. Только я к нему, а к нам навстречу, уже несется машина. Я успела его оттащить в сторону, а мой брат перенес небольшой шок и растяжение лодыжки.
Сейчас, это опять происходило. Я чувствовала зло, и оно было где-то неподалеку.
Нет-нет, я доберусь до правды. Если моей семье угрожает опасность, то я все сделаю, чтобы их защитить. Плевать на себя, я готова на все. Я готова пожертвовать своей жизнью, только чтобы они были в безопасности. Даже Шин, которого я иногда ненавижу, но все, же он мой маленький брат, и я люблю его.
Я доберусь до правды. Я найду способ, чтобы узнать, что скрывает Трэвор и на что он способен. А главное, опасен ли он для моей семьи. Если так, то пусть готовит свои похороны, я с удовольствием брошу ему на гроб горсть кладбищенской земли.
Еще с полтора часа, я ворочалась в кровати. После, услышала, как пришел папа. Бедный папа, он, наверное, голодный, а мы съели почти весь ужин. Мама то убеждена, что ели только я и Шин… хотя, папа может солгать, что слопал две порции лазаньи. И она поверит ему.
Спустя полчаса, встревоженная мыслями и жутким привкусом страха, я наконец, провалилась в сон…
… однако, у меня сложилось впечатление, что я вижу кого-то в своей комнате. Может, это мне снится?
Моя комната была в полумраке, а сквозь окна, проскальзывал лунный свет. В рассеянной серебристой полоске, я видела размытую фигуру. Интуитивно, мой мозг забился в тревоге, посылая телу импульсы – реагировать и утилизировать, но мое тело одеревенело, либо от оторопи, либо из чистого интереса, кто эта фигура?
Фигура двинулась к моей кровати и кажется, во сне я повернулась на спину, пытаясь разглядеть его лицо. Смазано, будто смотришь через копирку. Затем, фигура наклонилась ко мне, а его рука потянулась к моим волосам. Однако, я позволила ему прикоснутся к ним. Это же просто сон, а во сне, я могу делать что хочу. Не знаю, почему меня посетила эта мысль?
– Твои волосы, как огонь. – Голос искажался, словно транслировался с радиостанции с помехами.
– Кто ты? – спросила я, но фигура ничего не ответила, лишь перебирала пальцами мои локоны. После, фигура выпрямилась, рассеиваясь в лунном свете, а я окончательно уснула, видя перед собой, лишь квадрат Малевича.