Золотые дни
Шрифт:
Двое суток Эдилин почти не выходила из своей комнаты. Мораг следила за тем, чтобы ей приносили еду, воду и прочие необходимые вещи, но Эдилин копила силы для того, что ей предстояло.
Когда дядя наконец позвал ее к себе, все оказалось даже хуже, чем она предполагала. Он запер за ней тяжелую дверь на задвижку, чтобы никто не мог их услышать, затем сел за стол между двумя мужчинами, ни об одном из которых Эдилин не могла бы сказать доброго слова. Один из них был стар и уродлив, другой — молод, но глаза у него были как у бешеного пса. Дядя заявил,
— Тебе предстоит выбрать одного из них.
Он произнес слово «выбрать» так, словно считал, что это самая смешная в мире шутка.
— Сожалею, — вежливо сказала Эдилин, — но я не могу выйти ни за кого из них. Я уже помолвлена.
Все трое посмотрели на нее так, словно ни разу в жизни не слышали этого слова.
— У меня уже есть жених, — повторила Эдилин громче.
Это было не совсем так, потому что Джеймс еще не делал ей предложения, но она знала, что он готов на ней жениться.
— Считай, что помолвка расторгнута, — сказал дядя, когда смысл сказанного наконец дошел до него. — Ты выйдешь замуж за одного из них. Хочешь выбрать прямо сейчас?
— Нет! — выдохнула Эдилин и попятилась от всех троих.
— Тогда мы подождем, — согласился дядя и отвернулся, словно обсуждать было больше нечего.
— Прощу меня извинить, сэр! — воскликнула Эдилин. Она успела прийти в себя, расправила плечи и гордо вскинула голову. — Я не намерена выходить замуж ни за одного из этих… — Она окинула каждого из них взглядом, в который вложила всё презрение, на какое была способна, и, понизив голос, добавила: — В завещании отца сказано, что я могу выйти замуж по своему выбору, и я уж точно не выберу никого из этих… мужчин.
— Ты сделаешь так, как я скажу, — сказал дядя и взмахнул рукой, давая ей понять, что разговор окончен и она может уходить.
— Нет! — крикнула ему в лицо Эдилин.
Она большую часть своей жизни провела в школах-пансионах и была по горло сыта всеми теми, кто указывал ей, что делать, когда и как.
— Сделаешь, — повторил Невилл Лоулер. — А если попытаешься мне перечить, я устрою тебе такую жизнь, что ты пожалеешь о том, что родилась на свет. И если расскажешь об этом кому-нибудь из этих любопытных шотландцев, тоже не рассчитывай на мое прощение. А теперь убирайся!
Оба приятеля Невилла смотрели на Эдилин с торжеством. Тот, что моложе, окинул ее медленным откровенным взглядом, недвусмысленно давая понять, чего именно он от нее хочет.
Развернувшись, она выбежала из комнаты.
На следующий день между ней и дядей началась не объявленная война. Эдилин написала Джеймсу письмо, в котором сообщала ему о жутких условиях, выставленных дядей. Но дядя отобрал письмо у Мораг, которую Эдилин попросила отнести его на почту, и в тот же вечер с выражением прочел это письмо племяннице в присутствии упомянутых в нем мужчин, Баллистера и Элвоя, а затем швырнул листок в огонь.
— Лучше бы тебе смириться с судьбой, — посоветовал дядя. — Ты сейчас в Шотландии, тут ты и останешься. То золото, что завещал тебе отец, за два дня до твоего восемнадцатилетия отправят мне. Что касается тебя, ты будешь делать то, что захочет муж.
Это заявление вызвало у всех троих дружный взрыв хохота.
Остаток дня Эдилин провела у себя в спальне. Она поняла, что надеяться нужно только на себя. Здесь никто ее спасать не станет.
Когда Мораг принесла ей ужин, Эдилин позаботилась о том, чтобы добрая женщина увидела ее в слезах.
— О, мисс, что с вами?
— Я поссорилась с человеком, которого люблю, — пожаловалась Эдилин. — Я в письме попросила у него прощения, но дядя сказал, что он не стоит моих печалей, и порвал письмо.
Эдилин заметила, что Мораг покраснела до корней волос. Так и есть! Похоже, Мораг чувствовала себя виноватой за то, что у нее отобрали письмо.
— Вы напишите ему еще раз, и я позабочусь о том, чтобы ваше послание ушло в Лондон, — сказала Мораг.
— А дядя его не увидит?
— Доверьтесь мне. Я не стану мешать влюбленным. Я и сама когда-то была молодой.
— И, готова поспорить, поклонников у вас хватало.
Мораг улыбнулась:
— В те времена меня любил вождь, но женился он на другой.
— Вождь?
— Самый главный в клане.
— А, понятно, — кивнула Эдилин, но она была слишком занята составлением письма Джеймсу, чтобы слушать Мораг.
Когда дядя с выражением продекламировал то первое, угодившее в огонь письмо, Эдилин поняла, что слишком сгустила краски. Ее следующее письмо будет написано в более спокойном тоне. Никаких эмоций, никаких восклицаний — только голые факты. Она сообщит Джеймсу обо всем, о чем успела узнать, в том числе и о том, когда прибудет в Шотландию золото.
Эдилин запечатала конверт и отдала его Мораг, молясь о том, чтобы горничная не подвела ее и не передала письмо дяде. Ни на следующий день, ни потом дядя ничего о письме не сказал, что дарило Эдилин надежду на то, что оно дойдет до адресата.
Эдилин решила действовать всеми доступными ей средствами. Она не только обратилась за помощью к Джеймсу, но и решила воззвать к здравому смыслу своего дяди. Она сменила тактику. Вместо того чтобы сидеть, запершись, в спальне и горевать, она приходила к Невиллу и пыталась его вразумить. Он еще ни разу ее не ударил, но лишь потому, что она научилась проворно пригибаться и быстро бегать.
Если в замке у Эдилин и Невилла шла непрестанная война, то за пределами замка царила полная идиллия. Все шотландцы были необычайно добры к Эдилин. Каждый день она выезжала на прогулку. В первый день Эдилин попыталась сбежать, решив добраться до Лондона на своей кобыле, но дядя пустился за ней в погоню. Несмотря на то что Невилл был толст и мало двигался, всадником он оказался отменным. Он сидел на своем громадном жеребце так, словно родился в седле. Он остановил кобылу племянницы, перехватив поводья.