Золотые крылья дракона

Больных Александр Геннадьевич

Сверкнула яркая красная молния, и на ладонь Дайамонда упал большой рубин. Хани невольно охнул, так как Рюби пропала.

— Если вам все-таки понадобится помощь, подбросьте его так, чтобы он оказался в луче солнца.

Дайамонд протянул камень Ториль, но Хани, поспешно вскочив, первым взял рубин. Ториль едва заметно усмехнулась и протестовать не стала.

12. ЗОЛОТАЯ ГАЛЕРА

Дорога их была долгой и трудной.

Ториль шла впереди, заметно повеселевший Чани за нею. Хани брел последним, то и дело отставая. Он вынимал рубин, полученный от Дайамонда, чтобы полюбоваться им, и что-то тихо шептал. Когда к нему подходили, он смущенно

замолкал и отворачивался, чтобы не было видно, как он краснеет. Получив очередной выговор от принцессы, он соглашался, что оставаться одному опасно, и клятвенно заверял, что больше этого не повторится, однако вскоре Ториль вновь обнаруживала, что Хани застрял где-то далеко за поворотом.

Вконец рассерженная, она накричала на него, но тихий, смирный Хани неожиданно огрызнулся, что не нанимался к ней в лакеи, а если ей не по нраву, то пусть она катится на все четыре стороны, а он лично пойдет той дорогой, которая ему больше нравится. И пойдет так, как ему больше нравится. И вообще она поперек горла встала со своими претензиями.

Чани, ожидавший, что Ториль взорвется, выслушав такой грубый ответ, изумился, когда она ласково сказала Хани, что беспокоится о нем же самом, что они не на прогулке и что дорога полна таких опасностей, с которыми Хани не справится, пусть он вспомнит хотя бы туманного нетопыря. Хани со всем этим согласился и больше не отставал. Почти.

Горы остались позади, и теперь дорога шла по песчаной равнине. Ее обступили молодые сосны, приветливо шумевшие, как будто пытались что-то сказать. В воздухе начала чувствоваться соленая морская свежесть, приближался конец пути. Однако Ториль становилась все тревожнее. Ей постоянно мерещились какие-то шорохи и скрипы, она боялась, что кто-то выслеживает их. И поэтому путники почти не останавливались, привалы были короткими: подкрепиться наскоро — и снова в путь. Братья едва успевали отдохнуть за ночь, но принцесса казалась выкованной из железа. Она безжалостно подгоняла их, не давая ни минуты покоя: быстрее, еще быстрее…

Наконец Хани не выдержал. Во время одного из привалов он взбунтовался.

— Куда мы так бежим?!

— Ты превосходно знаешь, — спокойно ответила Ториль, устраиваясь поудобнее у костра.

— Но ведь можно и не так быстро.

— Можно, но нужно именно так. Даже еще быстрее.

— Зачем?

— Затем, что нас выследили, я в этом уверена. Нас преследуют по пятам, и мы должны во что бы то ни стало добраться до Золотой Галеры первыми. Я не уверена, что они не знают, где она спрятана, они могли и догадаться. К счастью, даже зная место, ее не так просто найти, как кажется.

— Морской Король не знает, где спрятан корабль? — удивился Чани.

Ториль рассмеялась.

— Странно звучит, но это именно так. И ты сам скоро увидишь, почему. Это главная моя надежда.

— Скорей бы, — вздохнул Хани. — Уже неделя, как мы покинули Радужное ущелье, а конца пути так и не видно. Я скоро сотру ноги до костей.

— Виден конец, виден, — успокоила его принцесса.

— А ты сама-то знаешь, куда нужно идти? — не унимался Хани. — Ведь карта пропала, один раз мы уже заблудились, хорошо, что нам помогли. И если, как ты сама говоришь, корабль спрятан очень хорошо, то и мы сами можем запросто пройти мимо него.

Ториль добродушно и снисходительно объяснила:

— У меня есть кое-что. Вообще-то ни на одной карте не показано, где именно стоит Галера, и потому я захватила с собой одну вещь. На похищенной карте вообще нет никаких пометок, но я все равно опасаюсь…

— Какую вещь? — загорелся Хани.

Принцесса достала из своего мешка небольшую золотую коробочку, открыла ее. На этот раз и Чани не смог превозмочь любопытство, и братья звучно столкнулись лбами, попытавшись заглянуть в коробочку

одновременно. В коробочке была простая стальная стрелка с маленьким золотым шариком на конце.

— Просто компас, — разочарованно протянул Хани.

— Это кусочек Золотой Галеры, поэтому стрелка всегда указывает на нее, — пояснила принцесса.

— А я-то думал…

— А ты-то думал, что опять будет какое-то особенное чудо.

— Не совсем чтобы обязательно, но…

Ториль рассмеялась.

— Зачем изобретать что-то сложное, когда можно обойтись простым. Ладно, давайте ложиться спать, завтра рано вставать.

Костерчик потрескивал все слабее и слабее. Язычки пламени сначала покраснели, потом сделались чуть синеватыми и вскоре совсем пропали. Вместе с ними пропал и небольшой кружок света, в котором лежали путники. Лишь подернутые седым пеплом угли продолжали слегка светиться, но они не могли уже рассеять сгустившуюся темноту. И тогда в траве что-то осторожно зашуршало.

Чани, уже было заснувший, услышал шорох и насторожился. Ему сразу вспомнились опасения принцессы. Он не особо поверил ей, когда она говорила, что их преследуют, но Чани страшно боялся змей — была у него такая слабость, которую он тщательно скрывал. И сейчас он тоже опасался, что это ползет что-нибудь длинное и — бр-р-р — холодное, чешуйчатое. К тому же принцесса говорила так серьезно, что он капельку поверил. И, затаив дыхание, Чани стал вглядываться в темноту.

Из травы выскользнул какой-то маленький зверек и, крадучись, пополз к мешку принцессы. Завозился возле него. Чани решил, что терять остатки сухарей им совсем ни к чему — и без того уже давно обеды и ужины у них были, мягко говоря, скудноваты. Он тихонько вытянул руку, нащупывая снятый башмак, и в тот момент, когда зверек выползал из мешка, швырнул его.

Пронзительный писк известил, что бросок был метким. Ториль мгновенно вскочила, как будто и не спала. Вскочил и Хани, на всякий случай выхватывая меч.

— Что случилось? — встревоженно спросила принцесса.

Вместо ответа Чани поднял мешок и показал большую дыру, прогрызенную в нем острыми зубами ночного воришки. Ториль выхватила у него мешок и принялась лихорадочно в нем шарить.

— Где компас?! — отчаянно вскрикнула она, отбрасывая мешок в сторону.

Чани вздрогнул, как ужаленный, он поспешно сунул в костер охапку валежника, тот затрещал, пламя весело взметнулось вверх и осветило поляну, на которой они расположились. Опустившись на колени, все начали обшаривать траву. Хани первым увидел сверкнувшую в густой зелени золотую искорку, он бросился туда и с торжеством поднял коробочку, присыпанную крошками сухарей.

— Спасибо, — хриплым от волнения голосом поблагодарила принцесса. — Больше я не выпущу его из рук. А сейчас нам, пожалуй, надо идти. Ночь не обещает быть спокойной.

К берегу моря они вышли как-то неожиданно. Только что брели по сосновому бору, увязая в мелком белом песке, как вдруг послышался мягкий шелест и плеск прибоя, сосны расступились, и путники оказались на нешироком пляже.

— Море! — восторженно крикнул Хани. — Дошли!

Это море было совсем не похоже на то, к которому привыкли братья у себя в Акантоне. Оно казалось им неприветливым и угрюмым. Волны, накатывавшиеся на песок, были какого-то неопределенного свинцово-серого цвета, совсем не напоминавшие иссиня-черные, но все-таки прозрачные валы, бившиеся о берега их родной бухты. Слабые солнечные лучи бесследно растворялись в воде, не в силах пробиться в глубину, и море казалось мутным и унылым. Даже плеск прибоя был каким-то вкрадчивым, приглушенным, в нем не было ничего от веселого буйства волн Акантона. Он был похож на шорох ползущих змей, и Чани невольно поежился.