Золотые мили
Шрифт:
Салли охватывал панический страх всякий раз, как она думала о том, сколько уже времени Том работает под землей. Она умоляла его попытаться найти какой-то другой заработок. Страшилась она и за Дика — он был худ, как щепка, и выглядел совсем больным, с тех пор как вернулся с войны.
Но насколько тяжелее было положение других рудокопов! Недавно опубликованные данные свидетельствовали, что большинство горняков в той или иной степени страдает силикозом или туберкулезом. А ведь это все люди семейные, с детьми, которых надо кормить. Смертность от туберкулеза устрашающе возросла, но многие боялись расстаться с привычной работой, так как не очень-то надеялись найти другую. Поговаривали, что рудокопам, потерявшим трудоспособность,
Все знали, что хотя кое-какие предложения комиссии по улучшению вентиляции и санитарного состояния шахт и были — в урезанном виде — включены в трудовое законодательство, однако самое существенное все же осталось без внимания.
Рудокопы считали, что, опираясь на сильный профсоюз, они могут настоять на включении в трудовое законодательство пунктов, требующих более действенных мер по охране здоровья рабочих, и могут заставить хозяев улучшить условия их жизни и труда. Вот почему они сейчас собирались бастовать.
— Никогда не видел, чтоб наши парни были такими стойкими и решительными, — сказал Том.
Что же тут удивительного, подумала Салли. Ведь они борются за свое существование и за такую организацию, которая дала бы им возможность добиваться признания их роли в горной промышленности.
Когда Том внезапно вернулся домой в полдень, Салли поняла: началась забастовка.
— Перед началом работы в дневной смене, — рассказывал он, — наши уполномоченные обошли рабочих и проверили профбилеты. Тех, кто состоит в кулгардийском союзе, мы не считали членами профсоюза. Потом наши выборные пошли к рудничному начальству и заявили, что ни один человек не начнет работать до тех пор, пока у каждого рудокопа не будет членского билета Австралийского рабочего союза. Начальство сказало, что не собирается делать различия между профсоюзами и обращать внимание на то, к какому профсоюзу принадлежит тот или иной рудокоп. Тогда мы ушли, и сейчас на всех рудниках работы прекращены.
На следующий день был рабочий праздник — День труда. Под палящим солнцем демонстранты шли по городу, в воздухе развевались флаги, весело гремел духовой оркестр. На спортивном стадионе руководителей горняков встретили с большим энтузиазмом. Они говорили о том, что борьба уже началась, предупреждали горняков и их жен, что она может быть долгой и тяжелой, разъясняли, что ведется она за основные принципы профсоюзного движения. Они говорили, что только сплоченностью и организованностью можно добиться более высокой заработной платы и лучших условий труда, и большинство рабочих и их жен сами понимали это. Справедливость требует, чтобы все те, чьи интересы отстаивает профсоюз горняков, разделили с ним трудности и помогли нести расходы. Штрейкбрехер — это подлец из подлецов, ибо, пользуясь всеми преимуществами, добытыми профсоюзом в борьбе, он в ответ помогает хозяевам сорвать забастовку и одержать победу над его же товарищами рабочими.
Почти все мужчины и женщины, которые всю жизнь прожили и проработали на приисках, прекрасно понимали это; они понимали и то, что владельцы рудников всегда препятствовали росту профсоюзного движения, так как оно мешает их безраздельному господству в горной промышленности, которая столько лет дает им колоссальные прибыли, высасывая, подобно гигантскому спруту, все соки из рабочих и из населения этих заброшенных городков.
В конце дня разразилась гроза, омрачившая праздничное настроение толпы. Сотни мужчин, женщин и детей под проливным дождем кинулись по домам. Это было как бы предзнаменованием бурных и тяжелых дней, ожидавших жителей приисков.
Калгурлийская ассоциация демобилизованных, слившаяся с Империалистической
В этой резолюции прямо говорилось, что все демобилизованные должны стоять друг за друга и добиваться, чтобы лига имела во всех вопросах решающий голос. «Местное отделение лиги приветствует вступление всех демобилизованных в ряды профсоюза, но отказывается иметь что-либо общее с Австралийским рабочим союзом до тех пор, пока он не признает, что демобилизованным должно быть отдано предпочтение перед остальными рабочими».
— Мы должны поддерживать закон и порядок, — заявил один оратор. — Калгурлийская лига демобилизованных сплотила свои ряды на борьбу с большевизмом и прочими силами, поставившими себе целью подрыв жизненных устоев Австралии.
— При чем тут большевизм? — спрашивали рудокопы. — Мы защищаем наше право объединяться в профсоюзы.
Они смеялись над этими обвинениями, но смех их звучал резко и горько. Почему люди, которые в своих собственных интересах должны были бы бороться заодно с рудокопами, подпевают рудничным магнатам и их политическим прихлебателям? Удивление, возмущенна и гнев охватили рабочих Боулдера, когда Калгурлийская лига предложила свои услуги полиции и двести ее членов добровольно пошли служить полицейскими особого назначения.
Эта новость тотчас облетела все прииски, и калгурлийские демобилизованные созвали митинг на Хэннан-стрит, дабы разъяснить гражданам свою точку зрения в этом вопросе.
— Солдаты должны положить конец существованию Австралийского рабочего союза, иначе Австралия станет второй Россией, — сказал один оратор. — Нужно вырвать с корнем большевизм.
Сторонники лиги встретили его слова криками одобрения, противники — насмешками.
— Иностранные агенты посеяли у нас на приисках семена раздора, — заявил другой оратор.
Толпа отозвалась негодующим гулом, в котором потонуло «слушайте, слушайте!» друзей оратора.
Но вот выступил Гарри Эксфорд и заявил, что демобилизованные должны не подкачать и сейчас. Они-де сражались за всех граждан — патриотов своей родины, грудью защищали честь своих матерей, жен и сестер… Тут рудокопы пришли о ярость. Подлый намек на то, что забастовщики могут угрожать чести женщин, был оскорбителен для каждого рудокопа и старателя, которые с первых дней существования приисков рыцарски относились к женщинам и гордились этим. В едином порыве рудокопы кинулись к трибуне, и Эксфорд поплатился бы жизнью, если бы полиции не удалось вывести его из толпы. Митинг закрыли, а толпу, кипевшую от возмущения, разогнали.
Союз горняков отказался нести какую-либо ответственность за поведение своих членов во время этого митинга, равно как и в первый день забастовки, когда некоторые из них пустили в ход кулаки, расправляясь со штрейкбрехерами. Союз заявил, что он не поощряет самочинной расправы, и призвал горняков соблюдать спокойствие и дисциплину и не поддаваться ни на какие провокации.
— Разнузданные речи на митингах и вербовка полицейских особого назначения — все это делается для того, чтобы вывести вас из себя, — сказал горнякам секретарь их союза Том Брэдли. — Вам известно, что ни русские большевики, ни иностранные агитаторы не имеют ни малейшего отношения к нашей забастовке. Вы знаете, за что мы боремся — за стопроцентный охват рабочих профсоюзом, и Горная палата да и демобилизованные знают об этом не хуже нас. Но они всячески стараются раздуть вражду между горняками и демобилизованными и вызвать беспорядки. Мне не надо вам говорить, что нужно делать. Вы это и сами знаете. Но не попадитесь в ловушку, не давайте полиции повода для преследований и арестов: это отвлечет внимание от забастовки и позволит неправильно истолковать тактику, которой придерживается профсоюз.