Золотые мили
Шрифт:
Биржи всего мира были встревожены предсказаниями о предстоящем понижении добычи золота. Говорили, что это неизбежно повлечет за собой сокращение кредитов и торговли, снижение заработной платы и рост безработицы.
На рудниках и во всех прирудничных городках Запада широко обсуждалась статья из одного южноафриканского горнорудного журнала, перепечатанная в «Калгурлийском горняке».
В ней говорилось: «Сокращение добычи золота поставит под угрозу мирное развитие промышленности». Далее шли комментарии корреспондента «Горняка»: «Автор статьи призывает все золотодобывающие компании добиваться государственных субсидий для эксплуатации рудников с низкосортной рудой, чтобы добыча золота не упала процентов на двадцать. Нужны время и осторожность, чтобы изъять часть банкнот из обращения. Чрезмерные требования, предъявляемые рабочими, подрывают доверие, тормозят инициативу предпринимателей, порождают безработицу и создают угрозу революции. Вопрос о меновой стоимости золота еще должен быть изучен экспертами с тем, чтобы стабилизировать цены, обеспечить привилегированное положение квалифицированным рабочим по сравнению с отсталыми туземцами и оградить себя от обесценения денег».
— Похоже, этот чудак хотел сказать: укрепите положение в золотодобывающей промышленности — и вы предотвратите революцию, — заметил Динни.
— И что только при социализме можно разрешить проблему золота, — спокойно сказал Том. — Для нас это означает, что надо крепить организацию трудящихся: укреплять профсоюзы и расширять участие рабочих в политической жизни страны. Нам скоро предстоят тяжелые бои.
— Вот когда портовые грузчики выступили против объединения штрейкбрехеров, они действительно выиграли большое сражение, — напомнил Динни.
— Правильно, Динни, — подтвердил Том. Лицо его стало серьезным и сосредоточенным: он думал о том, что на приисках назревает борьба за самые основы профсоюзного движения. — Тем, кто пытался сорвать забастовку на верфях, так ничего и не удалось добиться; надо думать, у них ничего не выйдет и на рудниках.
Под воскресенье Сэм Маллет, Эли Нанкэрроу я Тэсси Риган заходили потолковать с Динни, и Салли слышала, как они рассуждали о международных событиях — совсем свободно, словно речь шла о местных приисковых новостях. Они говорили о Ллойд Джордже и Вильсоне, Ленине и Клемансо словно о своих давнишних знакомых вроде Пэдди Хэннана, Мэллоки О'Дуайра, Фардауна Мика или Флори О'Дрискола. После нескольких метких замечаний по поводу мирного договора разговор переходил к слухам о крахе советской власти в России, или о вновь вспыхнувшей в Хэмптон-Плейнзе золотой лихорадке, или о том, что между профсоюзом горняков и демобилизованными в Калгурли снова назревает глухая вражда. Крис из своего угла негромко вставлял словечко.
Салли нередко вспоминала последний вечер, когда он сидел у нее на веранде вместе с Динни и его приятелями.
Крис декламировал вполголоса какое-то длинное стихотворение — она и прежде не раз слыхала, как он бормотал про себя эти стихи. Он сказал, что их написал римский поэт Лукреций, живший в первом веке до нашей эры.
В тот вечер он возвысил голос и прочел: [12]
Земля передо мной и небосклон,Их красотой, творец, я восхищен;Но вечная основа всех времен —Лишь Атомы, Пространство и Закон.12
Здесь приводятся стихи неизвестного поэта на темы, близкие Лукрецию. — Прим. ред.
А три дня спустя Динни пришел из Булонга и сообщил Салли, что Крис умер.
— Должно быть, разрыв сердца, — печально сказал Динни. — Мы с ним сидели у костра, как всегда по вечерам, и Крис рассказывал о своих старинных дружках-старателях. Я поднялся, чтобы идти спать. Крис тоже встал было — и опять сел на свой складной стул. «Пошли, Крис, — сказал я. — Пора вздремнуть». Он не ответил. Я понял, что с ним что-то неладно. Подхожу, а он откинулся назад, и рот открыт…
Динни принес Тому и Эйли кое-какие книги Криса и одну — для Салли. В ней были отмечены любимые стихи Криса и на заглавном листке сделана надпись: «Миссис Гауг от Кристофера Монтгомери». Вот, значит, как его настоящее имя — и это было все, что они узнали о Крисе.
Динни очень не хватало старого друга; он продал участок, на котором они работали, и совсем переселился к Гаугам.
Изгнание итальянцев-одиночек из Калгурли и Боулдера после погрома мало что изменило в положении демобилизованных. Некоторые из них получили работу на рудниках, но многие все еще оставались без места. К тому же стали прибывать рабочие с большой трансконтинентальной железной дороги; они бродили от рудника к руднику, перехватывая то тут, то там какую-нибудь случайную работу. Они жили в Долине Нищеты в лачугах из ржавой жести и дерюги или в карьере заброшенного рудника Маритана; они оседали в этих краях, надеясь, что рудники опять начнут работать на полную мощь и тогда найдется дело и заработок для всех.
Дик был в отчаянии. Динни узнал, что, пытаясь раздобыть хоть немного денег, он стал играть в ту-ап и в прочие азартные игры с другими безработными, которые собирались на площадке среди песчаных холмов близ гостиницы «Солнце». Дик взялся бы за любую работу — на поверхности или под землей, — но работы не было. Динни дал ему взаймы денег, чтобы он не сбился с пути, и предложил отправиться вместе в очередной поход за золотом.
— Дику полезно будет уйти на время из города, правда, Эми? — сказала Салли.
— Мне совершенно все равно, что он делает, — вызывающе крикнула Эми. — Я по горло сыта всем этим.
— Эми! — Салли не могла скрыть изумления — такое раздражение и неприязнь прозвучали в голосе Эми.
— Дело не только в том, что нам трудно приходится, — смутившись, пояснила Эми. — Просто мы с Диком не можем ужиться. И пытаться нечего.
Глава XLV
Дик был без работы уже полгода, когда ему предложили место в Вилуне. Это был богатый прииск возле озера Уэй, за триста шестьдесят с чем-то миль от Калгурли; его открыли еще в 1896 году, но так как руда там была низкосортная, при обработке ее встретились трудности. Несколько компаний пытались с помощью новой технологии все же двинуть разработку этого месторождения, но понесли большие убытки и прекратили работы. Не только среди рудокопов, но и среди акционеров и промышленных магнатов о прииске шла дурная слава из-за того, что в породе содержалось много мышьяка.
Дику предстояло ехать одному. О том, чтобы взять с собой Эми и Билла в эти дикие, необжитые места, не могло быть и речи.
Недавно созданная компания намеревалась возобновить работы на старой фабрике и провести опыты с вилунской рудой, и Дику предложили место младшего инженера-металлурга. Динни пытался отговорить его.
— Да что ты, Динни! — удивился Дик. — Я ни за что на свете не откажусь от этого.
— Послушай, Дик, — сказал Динни. — Вилуна — самая паршивая дыра во всей стране. Помню, Джордж Вудли с товарищами отправился из Кью на верблюдах попытать счастья близ озера Вайолет. Погода стояла хорошая, озеро — как зеркало, и на нем полно диких уток, кроншнепов и ибисов. Джордж говорил, что там даже чайки попадались. Первое золото нашел Леннан — жила выходила на поверхность на полмили восточнее того места, где потом раскинули главный лагерь. Он застолбил участок и назвал его Черный Лебедь. Партия собрала четыреста унций россыпного и открыла несколько золотоносных жил. Ребята застолбили участки, где потом был рудник Монарх, а Джорджу Вудли достался тот, что теперь под Призом. Потом началась лихорадка и туда ринулись капиталисты. Лагерь стали называть Вилуна — многие считали, что это по-здешнему значит «место, где гуляет ветер». Но мне один старик туземец сказал, что так кричат кроншнепы — Вии-луу-на! Вии-луу-на! — а кричали они там день и ночь. Первую дробилку поставил Джек Кимбер на Эссексе — она работала вручную с помощью лебедки. А потом Перси Мартин откопал кусок кварцевой руды в шестьсот унций, из них четыреста — чистого золота, и мы решили, что Вилуне предстоит блестящее будущее — куда там Калгурли и Боулдеру! Упряжка верблюдов притащила из Кью машины. Сколотили небольшой синдикат, пустили в ход первую обогатительную фабрику. Симми Дарлинг — мистер Дарлингтон Симпсон, он потом стал владельцем Черного Лебедя — принимал раз губернатора, сэра Джерарда Смита, так даже извинялся перед ним, что обед подают не на золоте. Ребята потом рассказывали, что кузнец с одного его рудника на Пик-Хилле в самом деле смастерил Симми тарелки из золота. Только скоро в окисленной руде золото пошло на убыль, и вилунские компании захирели.
— Знаю, — нетерпеливо сказал Дик. — Там дело не только в сульфидной руде. Попытки обогащать вилунскую руду при помощи обжига провалились. Бен Хау заявил, что ему удалось усовершенствовать процесс очистки за счет возгонки, но его способ осаждать золото оказался очень невыгодным. Добыча трех унций обошлась бы в тридцать тысяч фунтов стерлингов. Тогда работы прекратили и рудники забросили. Но у этой публики, к которой я нанимаюсь, есть какие-то новые идеи и пропасть денег. Даже если эта затея ничего не даст, у меня хоть будет возможность провести несколько интересных опытов.