Золотые мили
Шрифт:
— Компания «Большой Боулдер», например, открыла рудник на Аляске, — вставил Джонс Крупинка.
— Министр горной промышленности сказал на днях, что рудники Запада принесли пайщикам двадцать пять миллионов фунтов стерлингов дохода, и этот капитал почти целиком утек за границу, — продолжал Динни. — Теперь компании хотят, чтобы правительство помогло им, а они и дальше будут ездить на рабочих и еще больше денег сплавлять за океан.
— Сердце кровью обливается, когда слышишь, как наши воротилы выклянчивают у правительства премии за добычу золота, — пробормотал Сэм Маллет, уставясь в пространство.
— Опытные старатели — вот кого надо привлечь, чтоб отыскать новые месторождения, — задумчиво сказал Тэсси Риган, выпустив синее облако дыма из своей черной прокуренной трубки. — Кто открыл месторождения золота, которые разрабатываются сейчас в нашей стране? Пионеры-старатели. «Люди, которые, — по словам Марта Уолша, — отправились в чащу с киркой в одной руке и брезентовым мешком для воды в другой, прихватив лишь собственную жизнь в придачу». И ведь шли они, черт возьми, в такую дичь и глушь, где «единственными признаками жизни были кости тех, кто побывал там раньше».
— В самую точку попал, Тэсси. — Голос у Эли Нанкэрроу звучал надтреснуто, хотя сам он был все такой же бодрый и живой, как двадцать лет назад. — Опытные старатели вроде нас с тобой да Динни, Сэма и Крупинки нашли бы золото там, где нынешние растяпы пройдут по нему и даже не заметят!
Все это время Том молча сидел на ступеньках веранды, прислушиваясь к разговору стариков.
— Мы считаем, что нужны не только изыскательские работы, — сказал он. — Правительство могло бы построить на приисках заводы для производства химикалий и взрывчатых веществ, необходимых в горном деле. Это значительно сократило бы расходы по снабжению рудников материалами и дало бы возможность поднять жизненный уровень рабочих Калгурли и Боулдера скорее, чем все эти премии за добычу золота или повышение цен на него. Безработные получили бы работу, сократились бы затраты на добычу золота и возросла бы сама добыча. Правительство уже показало на примере военной промышленности, чего можно достичь при контроле со стороны государства. Мы считаем, что теперь самое время для него пойти навстречу нуждам народа.
— Когда у нас установили государственные рудодробилки, это было правильно сделано, — заметил Сэм. — Благодаря этим рудодробилкам старатели могли сами извлекать добытое ими золото, добыча возросла, да и деньги перестали утекать с приисков.
— Это верно, Сэм, — продолжал Том. — Если нам удастся сплотить безработных, мы потребуем не только немедленной выдачи пособий, но и субсидирования партий старателей, постройки дорог, сооружения плотин и колодцев для лучшего снабжения водой отдаленных районов, а также создания государственных предприятий. Это даст работу многим и в Калгурли и в Боулдере.
— Что ни говори, а владельцы рудников начинают кое-что понимать, — заметил Динни, который не мог отказать себе в удовольствии посмешить старых друзей. — Поняли наконец, что рабочие — члены профсоюза — хорошие вояки. Слыхали вы, что сказал Старая Перечница на днях в Боулдере, когда встречали ребят, вернувшихся из-за моря? Хотел, видно, подмазаться к рудокопам, я так считаю. Так вот, значит, как он сказал: «Подавляющее большинство тех, кто сражался на фронте, были членами профсоюза». И еще: «Члены профсоюза брали высоты на Галлиполи. Они научили немцев уму-разуму и в Германии и в Месопотамии».
— Пусть меня повесят! — задыхаясь от смеха, еле вымолвил Тэсси. — Как это его вдруг осенило? А все-таки он неплохой малый — наш Старая Перечница.
Глава XLI
Была холодная, ненастная ночь. Поздно, уже за полночь, пришел Дик и сразу направился в комнату к Тому и Эйли.
До Салли донеслись их голоса.
— Что случилось. Дик? — спросила Эйли.
— Демобилизованные подрались с кучкой итальянцев, — ответил Дик.
Том что-то пробормотал со сна.
— Мне очень жаль беспокоить тебя, старина, но нужно что-то предпринять, — настойчиво сказал Дик.
— В чем дело? — Теперь Том совсем проснулся, и в голосе его звучала тревога.
Салли услышала ответ Дика:
— Я был на вечеринке футболистов и, возвращаясь домой, проходил мимо кафе «Мажестик». На тротуаре стояла целая толпа. Кто-то сказал, что в кафе драка. Потом выбежал итальянец с ножом в руке, а за ним с полдюжины демобилизованных. За ними — еще несколько итальянцев и следом — целая толпа. Ты, наверно, в жизни не видал такой свалки! Итальянцев было меньше, и их били, пинали, сбивали с ног, на каждого навалилось по двое, по трое.
Потом с Аутридж-террейс подоспело еще несколько итальянцев, они закидали солдат кирпичами и камнями, и толпа разбежалась. Но напротив пивоваренного завода драка разгорелась снова. Кто-то крикнул, что солдата пырнули ножом. Оказалось, ранили Тома Нортвуда, сына мясника; когда его увозили, кровь так и хлестала из раны. И еще одного парня ранили. Потом явилась полиция — и все разбежались: итальянцы кинулись в сторону Аутридж-террейс, а солдаты, которые были в самой гуще схватки, повернули к городу.
Том начал одеваться.
— Пойду поговорю с секретарем профсоюза, — сказал он. — Среди иностранцев есть хорошие профсоюзники, нам надо защищать членов своей организации.
— Этого ты мне мог не говорить, — сказал Дик. — Я к тебе для того и пришел, чтобы ты занялся этим делом.
— Вот видишь, кое-кто оказался весьма проницательным, предсказав, что демобилизованных хотят натравить на профсоюзы, — сказал Том. — Это стало ясно уже во время забастовки портовых грузчиков, верно? Один полковник внес резолюцию, одобряющую действия правительства по защите штрейкбрехеров на верфях. Но тогда солдаты отвергли ее. Они стали на сторону грузчиков.
— У нас здесь несколько иное положение, Томми, — возразил Дик. — Ведь и я и многие другие демобилизованные — все мы знаем, что газеты и политические заправилы всячески стремятся посеять рознь между рабочими и демобилизованными. Но я понимаю калгурлийцев. Как не прийти в ярость? Солдат провел два-три года в проклятых окопах во Франции, возвращается домой — и сидит без работы, еле сводит концы с концами. Пока его тут не было, итальянцы процветали; их теперь сотни на рудниках. У них свои винные и фруктовые лавки, кабачки, рестораны. Достаточно поглядеть на них в городе в субботний вечер, как они, разряженные, катаются с девушками. А у солдат нет ни гроша, они не в ладах ни с хозяевами ресторанов, ни с девушками — те на них и смотреть не хотят. В отместку наши лезут в драку, ругают итальянцев последними словами, задевают при каждом удобном случае — то спихнут с тротуара, то вытолкают из пивной. Теперь же для них что динги, что даго — все одно. Сегодня в кабачке-то они выпили, кровь вскипела — вот и подрались. Но если Том Нортвуд умрет…