Золотые ослы
Шрифт:
– Здравствуйте, – поздоровались молодые люди, оставаясь в дверях.
– Здравствуйте! Проходите-проходите, – сказал им Олимпий Петрович. – Вы по какому вопросу?
– Я по поводу Коли Мячикова, – сказала Вера. – Я вам о нем рассказывала. Этот мальчик инвалид на птичьем рынке торгует обезьянками. Он любит животных. Нельзя ли его устроить к нам в зоопарк?
– Я помню наш разговор, Вера Георгиевна, – сказал Олимпий Петрович, называя свою сотрудницу по имени отчеству. Вера Георгиевна занималась в зоопарке тоже обезьянами и писала под его руководством диссертацию, благодаря
– Ну, может быть позже, когда все наладится? – спросила неуверенно Вера Георгиевна.
– Позже мы обязательно к этому вопросу вернемся, – сказал с оптимизмом Олимпий Петрович и посмотрел на Вениамина.
– Я хотел поговорить об осле, Олимпий Петрович. – Он у нас в слоновнике прижился, а денег на его содержание не выделяется…
– Я не против, чтобы осел находился в пределах зоопарка, – сказал Олимпий Петрович. – Ему нужно сделать необходимые прививки. Что касается финансирования его пребывания в зоопарке, то придется подождать.
Олимпий Петрович еще что-то хотел сказать, но в это время в кабинет влетел заместитель по финансовым вопросам Петр Ильич Кафнюк. Хотя финансов в зоопарке почти не водилось, этого гражданина прислали свыше поднять на ноги, лежащий на боку зоопарк. Тот в свою очередь устроил на работу своих людей: Пертюка завхозом, а Фонюка главным бухгалтером. И эта троица работала до того слажено, что никто не мог сказать финансы в зоопарке не появлялись благодаря их усердиям или благодаря им они ловко исчезают со счетов.
– Ну вот! Я же говорил… Говорил, что смету нам не подпишут. Я же говорил, что финансы зарубят? Так и произошло. Вот, пожалуйста!.. Денег на зарплату нет! Денег на ремонт тоже нет! Краску и стройматериалы по безналу не отпускают. А вы говорили, что отпустят, говорили, что нас поймут.
Олимпий Петрович поднял глаза на заместителя, соображая, что собственно тому нужно. К тому же он ничего такого не говорил.
– Извините, я не поздоровался, – заметил Кафнюк.
– Что вы хотите? – спросил Олимпий Петрович.
– Я говорил вам? Так оно и вышло, – продолжил вошедший, раскладывая перед директором письма, как странный коммерческий пасьянс.– Вот и вот… Все эти письма, запросы можно теперь выбросить. – Кафнюк достал из портфеля новые бумаги, многозначительно потряс ими и тут же снова убрал в портфель, как фокусник поступает с предметами, которые то появляются в его руках, то исчезают. – Не принимают… Теперь нужно заново. Новые письма посылать.
Хотя денег в зоопарке явно не хватало, на своей должности Кафнюк поддерживал в выпуклом состоянии всегда и везде обгоняющий его живот и кроме этого накушал в верхней части шеи у мозжечка тройную складку необыкновенной солидности, которая проступала у затылка из-за короткой стрижки.
– Подпишите… Здесь и здесь… – Кафнюк положил перед Олимпием Петровичем новые бумаги.
Олимпий Петрович мельком глянул на бумаги, призывающие к финансовой помощи, которые буквально кричали: «Караул! Спасите, помогите…» и аккуратно подписал их.
– Вот я сейчас по третьему кругу побегу. Искать, добывать и добиваться, – сказал Кафнюк и пулей вылетел из кабинета.
На самом деле Петр Ильич относился к той породе людей, которые, по сути, являлись кипучими бездельниками. Он целый день готов был бегать с какой-нибудь бумажкой кругами и возбуждать внимание окружающих. Но если кто-то попытался бы разобраться, что собственно гражданин успел сделать во время бурной, кипучей деятельности, то, скорее всего, он ничего бы из сделанного и не обнаружил.
Выбежав из административного здания Кафнюк высморкался в улицу, как в носовой платок и увидев рабочих, которые поднимали на плечи трубу, тут же подключился как руководитель:
– Что стоим? Почему не торопимся? Там люди задыхаются без этих труб. Давайте-давайте-давайте… Берите и несите… Я бы сейчас сам все взял и перенес, если бы не бумаги… Не стойте, работайте, – сказал он и побежал дальше.
В его деловых качествах не могли усомниться даже животные, мимо которых он каждый день пробегал с озабоченным видом.
Пробегая мимо осла, который стоял около клумбы и спокойно ел цветы, Кафнюк остановился и закричал:
– Уберите осла! Почему осел объедает клумбу? Он ест наши деньги!!..
И как только осел лягнул ногой в его сторону, тут же побежал дальше.
Олимпий Петрович посмотрел через открытое окно вслед убегавшему и сказал:
– Вениамин, осла от клумбы действительно нужно убрать…
– Куда я его уберу, если Хаха цветы любит? – спросил Веня. – И потом поедание цветов с клумбы это у него не только способ существования, но и форма протеста тому, что его не поставили на довольствие.
– Как вы его называете? – спросил профессор, глядя через окно на осла.
– Хаха, – ответил Веня.
– Забавно… – задумчиво сказал Олимпий Петрович. – Ладно, ребята, вы идите, мне нужно над рецензией поработать. К вашим вопросам мы вернемся немного позже.
Веня с Верой вышли из административного здания
– «Форма протеста», как ты интересно это придумал, – сказала Вера.
– Я не придумал. Он сам мне это сказал… – Веня пропустил Веру вперед спускаться по лестнице и увидел, как дрогнула ее левая мочка и шевельнулась в улыбке щека.
– Прямо так и сказал? – спросила с улыбкой Вера.
– Да, он слишком разговорчивый, – ответил Веня и, пользуясь тем, что оказался сзади, внимательно и с удовольствием смотрел на ее мочку и фигуру.
«Она неплохо сложена», – подумал он, угадывая под тонким по-летнему просвечивающимся платьем стройное тело. Особенно его тронула открывшаяся вдруг спелая округлость бедер. Такие скромные девушки носят обычно свободные платья, которые не передают, а, наоборот, скрывают привлекательность фигуры. Вера обернулась к нему, и он с верхней ступеньки в скромном декольте невольно увидел раздвоенность верхней части ее груди, которая наполнено выдвигала ее платье вперед. Он уже дорисовал то, что мог бы увидеть и это захватило его воображение целиком.