Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
Одним быстрым и коротким движением я выбросила вперед руку с кистью, зажатой в кулак.
Нет, это была не пощечина, это был удар, рассекающий кожу.
Был бы удар, если бы в последний момент красно-золотые глаза мастера не сверкнули в полумраке, а сам он не отстранился назад ровно настолько, чтобы я промахнулась.
А дальше замершее на долю секунды время поскакало вперед так, словно его несла впавшая в ужас упряжка коней.
Стремительно. К пропасти.
Я разозлилась оттого, что удар прошел мимо,
Мне удавалось двигаться очень быстро. В этом была моя особенность, мой козырь, о котором обычно не подозревали соперники. Кого они видели перед собой, когда рассчитывали вступить в схватку? Хрупкую маленькую девушку, которую они, как правило, превышали и силой, и размерами.
Но в итоге именно они всегда оказывались на лопатках. Самоуверенные парни, которым нужно было показать, кто главный в том или ином квартале трущоб, оборванцы, привыкшие с ножом нападать на неповоротливых торговцев на тракте, или и вовсе такие же девочки, как я… Неудачницы, лишившиеся всего. Именно они дрались опаснее остальных. Словно не боялись потерять последнее, что у них было, – жизнь.
Поэтому прямо сейчас, нападая на мастера ядов, который был выше меня почти на голову и шире в плечах едва ли не в два раза, мне не было страшно. Но кровь клокотала в висках, какое-то пьяное дурное чувство застыло под ребрами, сжимаясь и болезненно пульсируя, заставляя действовать, рваться вперед.
Бить… Хотя на самом деле я хотела совсем другого.
Астариен быстро оправился от удивления. Он отражал один мой удар за другим, несмотря на то, что я вкладывала в них всю ловкость и силу, на которые была способна. С каждой секундой, когда ему удавалось уворачиваться от приемов, которые давно сбили бы с ног любого другого мужчину, я все больше и больше выходила из себя.
Не мог он быть столь идеален! Всего лишь преподаватель академии. Всего лишь мастер ядов! Откуда столько уверенности и мощи, откуда все эти движения, словно он знал каждый прием, который я планировала провести?
Я уже не видела ничего вокруг, только горящий огненно-красный взгляд напротив. Только худое лицо с выступающими скулами и плотно сжатыми челюстями. Словно я все еще крайне раздражаю его. Я… “простая человеческая девчонка”!
Обида снова ударила в голову, сжала спазмом горло.
Не знаю, почему я так остро восприняла сказанное льесмираем. В конце концов, в жизни меня звали и похлеще. Гораздо хлеще.
Однако, хоть я и не хотела признаваться себе, больше всего меня обижало пренебрежение в его голосе. Его безразличие с ноткой презрения были похожи на нож в спину.
Ведь я их ничем не заслужила.
Ведь я сама думала о нем совсем иначе...
К этому моменту алая пелена настолько сильно затуманила мне взор, что от ярости я почти забыла, где нахожусь. Я чувствовала, как на меня саму накатывает усталость, но при этом мастер Риш начинал двигаться лишь быстрее. Судя по всему, он тоже ощущал, что я выдохлась.
Он наступал на меня, тесня к стене коридора, и я понимала, что вот-вот окажусь в ловушке. Что-то дернуло меня изнутри, и, вынув заколку из волос, я привычным движением ухватилась за нее покрепче и нанесла удар.
Конечно, мне не стоило этого делать. Острый конец тонкого металлического стилета мог убить мастера ядов в том случае, если бы удар пришелся в цель. В том случае, если бы в последний момент Астариен не отвел мою руку, резко ударив ее об стену у меня же над головой, а следующим движением не прижал меня к холодным каменным плитам коридора академии.
– Обычная академистка, говоришь, да? – прошипел он буквально в паре миллиметров от моего лица.
Я снова почувствовала жар его тела, прижатого к моему. Снова ощущала сумасшедший, головокружительный жар его кожи, смешивающийся с моим собственным, разгоряченным от минувшей схватки. Мне казалось, что я грудной клеткой ощущаю биение его сердца, звучащего в такт моему собственному.
И злилась я ничуть не меньше, чем он сам. Вот только еще мне было обжигающе обидно. До слез, которые застыли где-то в горле удушливым комком.
– Ненавижу лгуний, – прорычал мастер, находясь все так же близко.
И мне хотелось бы его оттолкнуть. Сказать, мол, раз ненавидите, то отойдите прочь! Но правда была в том, что я снова тонула в его алых глазах с вертикальным зрачком, снова как завороженная следила за каждым движением его – мужчины, ворвавшегося в мое личное пространство, прижимающего меня к стене и опять почему-то отрывисто втягивающего воздух, сжатый и разогревающийся между нами со стремительностью лесного пожара.
Я хотела ударить его снова.
И поцеловать.
Похоже, я совершенно сошла с ума.
– А особенно я ненавижу знаешь кого? – процедил он, глядя через мои глаза куда-то внутрь меня.
– Кого? – выдохнула я тихо, боясь лишний раз шевельнуться.
Кажется, Астариен был в абсолютном бешенстве. Видимо, я окончательно разозлила его своим нападением. Но прямо сейчас у меня внутри все так сильно пульсировало и горело, что, пожалуй, если бы у меня был шанс, я бы напала снова.
С тех пор, как погибли родители, я научилась решать проблемы только одним путем. Кулаками. Или острым кинжалом. Это единственный путь, когда кто-то хочет отобрать у тебя последний кусок хлеба. А когда кто-то хочет попробовать на вкус то, что ему не принадлежит… острое лезвие может быстро решить эту проблему.
Впрочем, я никогда не убивала. Эту последнюю черту не переходила. И даже сейчас при мысли, что я могла навредить собственному преподавателю, меня бросало в дрожь.
Но, увы, привычка сыграла со мной злую шутку: я сопротивлялась и боролась до последнего. К несчастью, Астариен уже обхватил и вторую мою руку при очередной попытке ударить его, и теперь обе мои кисти оказались заведены высоко над головой. Я едва дышала в его захвате. Однако в какой-то момент мы оба вдруг будто случайно заметили, что моя высоко поднимающаяся грудь касается через рубашку груди мастера ядов.