Золотые ручки
Шрифт:
Как только Влад услышал наименование населенного пункта, телефон Миры отключился, оказавшись вне зоны действия сети, но Токарев уже знал, где это, поэтому, сев за руль, он на немыслимой скорости помчался в нужном направлении.
— Влад, Влад! Алло! — но мобильник предательски мигнул и отключился, потратив на мой звонок последние остатки заряда батареи.
Сил не оставалось даже на то, чтобы плакать. Я сползла по стволу дерева, на который опиралась, в кусты рядом с дорогой, которые хоть чуть-чуть закрывали от ветра, и стала ждать света в конце тоннеля.
Токарев менее, чем за полчаса, долетел до нужного указателя, но девушки нигде не было видно. Может он всё перепутал и в области еще много поселков и деревень с одинаковым наименованием? От этой мысли Владу стало нехорошо, но он решил не сдаваться, и, выкрикивая имя Миры, стал осматривать каждый метр дороги вблизи указателя. Он почти отчаялся отыскать любимую девушку, и страшное чувство вины захлестнуло мэра с головой. Это всё из-за него. Если бы не он, Мира грелась бы сейчас дома, в обнимку со своей ужасной черепахой. Он бы многое отдал за то, чтобы с Мирославой всё было в порядке, он даже представлял себе картину, что добрый попутчик подвез Ручкину до города, но видя, что дорога в это время оставалась почти пустой, с изредка пролетающими на огромной скорости автомобилями, понимал, что такие выводы поспешны.
Перед тем, как полностью погрузиться в густой темно-серый туман, я услышала далекий голос Влада, который звал меня по имени, но ответить ему я не могла, потому, как сил не осталось совсем. Я качнулась слегка в бок, после чего незамедлительно упала на ледяную жесткую землю, и моё сознание окончательно ушло в темноту.
Влад схватился за голову. И тут, в свете фар проезжающей мимо машины, он заметил, что в кустах неподалеку что-то блеснуло. Подумав, что ему померещилось, Токарев всё же дошел до кустов, которые он уже проходил ранее. Чем ближе были заросли, тем сильнее Влад ускорял шаг, постепенно перейдя на бег. Сомнений не оставалось — на земле, из темных кустов виднелась рука, на которой поблескивали часы.
— Мира? Мира!!!
Влад подбежал к обессиленной девушке без сознания и вытащил её из зарослей на свет. Мирослава была бледна как белый медведь на Севере и не подавала признаков жизни, за исключением чуть заметного дыхания из полураскрытых, синего цвета, губ.
— Мирослава, держись! Всё будет хорошо! Я рядом, — Влад накрыл Ручкину скинутым с плеч пальто и подхватил её, словно пушинку, на руки, неся в машину.
«Живи, пожалуйста, только живи», — мысленно просил Токарев по дороге в больницу, глядя на сидящую рядом с ним, укрытую пальто и вытащенным из багажника пледом, Мирославу.
Лишь когда в больнице у него из рук забрали так и не пришедшую в себя девушку, Влад почувствовал себя измотанным и опустошенным. Он смог оценить то, что имел, только тогда, когда Мира оказалась на грани жизни и смерти, тем более по его вине, всего-навсего из-за знакомства с ним. Бесчувственный чурбан! Наговорил ей тогда гадостей, а что, если она больше не услышит его извинений? Нет! Такого просто не может быть. Влад устало опустился на скамью в регистратуре, ожидая вердикта врачей.
Постепенно возвращаясь в сознание, я чувствовала себя отбивной — тело болело как после усиленного битья молоточком и другими подручными средствами. Я что, вчера напилась и подралась с компанией борцов-тяжеловесов? Разлепив по очереди глаза, после того, как потолок перестал кружиться, вернувшись в свое исходное положение, я осмотрелась, не понимая, где нахожусь. Помещение было просторным, с висящим на стене плоским телевизором и напольными горшками с комнатными растениями, в том числе и со злополучными фикусами, которые и у меня на работе заполонили всё вокруг. Стоп! Это что, больница? Окончательно придя в себя, я поняла, что лежу в палате, судя по больничной койке, цветастой рубахе, торчащей из-под одеяла и капельнице, стоящей недалеко от меня.
В палату вошла молоденькая медсестра в белом халате, которая, заметив, что я открыла глаза, подошла ближе, спросив:
— Пришли в себя? Как самочувствие?
Попытавшись улыбнуться, я ответила:
— Как выбитый от пыли ковер. Что со мной случилось?
— Раз чувство юмора осталось — значит, жить будете, — она померяла мне давление, попутно объясняя: — Обморожение средней степени. Вам очень повезло, если бы не Владислав Сергеевич, то всё могло привести к плачевным последствиям.
— Токарев? — я удивленно подняла на медсестру глаза.
— Да. После выборов его лицо известно всем. Он просидел здесь всю ночь, и врач принудительно отправил его домой поспать, сообщив, что угроза Вашей жизни миновала. Правда, ему обещали сразу позвонить, как Вы придете в себя.
Медсестра вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, а я разрыдалась, вспомнив все события вчерашнего вечера. Спас. Всё-таки спас! Если бы не Влад, вероятно, меня бы уже не было в живых. Не прекращая рыдать, я не заметила, как заснула.
Разбудили меня истошные вопли в коридоре, постепенно переходящие на крик.
— Мэром стал и теперь думаешь, что всё можно? — голос Мэнди невозможно было не узнать. — Мы первые к ней пойдем!
— Мира! Мирааааа! — кричал Савелий, дергая ручку двери, отчего последняя ходила ходуном.
— Что за беспорядок? Это больница и вы здесь не одни! — вероятно, на скандал подошел врач. — Все зайдёте, только по очереди.
Пристыженные посетители затихли, позволяя двери остаться на своих петлях. Спустя пару минут, в палату зашел Токарев, немного задержавшись в дверях, глядя на меня, как на привидение.
— Я так плохо выгляжу? — спросила я у Влада, вышедшего из состояния ступора. — Хочу сказать, ты тоже не очень. Бремя власти одолело? — я попыталась пошутить, глядя на осунувшегося Токарева, с нескрываемым волнением на лице.
Он поспешно подошел к кровати, сев на её уголок.
— Да я их на кол посажу! Да я сожгу их на костре! — уж чего, чего, но только не этого я ожидала от него услышать.
— Эй, ты что, став мэром, решил вернуть в город Средневековье?