Золотые слезы
Шрифт:
«Они используют людей, причиняют им боль, не задумываясь, а потом, когда человек им надоедает, бросают его, как бесполезную тряпку», – думала Света. Но с нее хватит, она больше не допустит такого. В конце концов, она такой же человек, как и Снежана, и Виктор. И так же достойна уважения. «Неужели для того, чтобы им стало легче и проще жить на свете, обязательно нужно унижать более слабого? – спрашивала она себя. – Неужели они не могут по-другому доказать себе и всем остальным, что они сильные и уверенные в себе люди?»
Света, занятая своими мыслями, медленно дошла до дома. Едва она
– Где ты была? – гневно спросила Тамара Георгиевна.
– Я ходила в гости к Снежане Ровенской. – ответила Света.
– Ты не могла позвонить и предупредить меня? Я уже не знала, что делать. Хорошо, отца еще нет дома. Он и так все время пилит меня,что ты стала вести себя еще хуже после того, как мы перевели тебя в этот лицей. Мы надеялись, ты оценишь, какую возможность мы тебе предоставили! А вместо этого ты целыми днями пропадаешь где попало, совершенно не занимаешься и постоянно требуешь обнов.
Света, стоя в прихожей, молча слушала маму.
– Я на все соглашалась, – продолжала Тамара Георгиевна, – даже заставила отца купить тебе этот сотовый. И что же, ты на другой же день бросила его в своей комнате, как надоевшую игрушку! Ты думаешь, нам легко обеспечивать тебя всем, что, по твоему мнению, тебе необходимо? Ты хоть раз призадумалась, во сколько нам обходится это твое обучение? Неужели в тебе нет ни капли благодарности! Это когда-нибудь кончится?
Света видела, что мама готова расплакаться.
Никогда еще Тамара Георгиевна так с ней не говорила. Этого Света уже не могла выдержать. Она кинулась к маме, порывисто обняла ее за шею и заплакала.
– Что ты? Что с тобой, доченька? – встревожено спросила Тамара Георгиевна, заглядывая в лицо Свете.
– Мамочка, я была такой дурой. Прости меня… Я никогда больше не буду такой эгоисткой. Ты только люби меня так, как раньше! Как всегда любила! – всхлипывая, говорила Света.
– Да что с тобой? Тебя кто-нибудь обидел?
Свете захотелось немедленно все рассказать маме. Поведать ей о своих мечтах, о своем унижении, о том, как она позволяла Снежане вытирать об себя ноги. Но что-то останавливало ее. Она обязательно расскажет все маме, но не сейчас, Сначала ей нужно самой как следует все обдумать. Но Света не могла совсем ничего не сказать Тамаре Георгиевне. И тогда она рассказала ей о том, что видела дома у Ровенской.
– Это ужасно! – произнесла мама, выслушав Свету. – Бедная девочка! Видно, все они, богатые, с причудами. Хотя, с другой стороны, это, может, совсем не от богатства происходит.
– Не знаю, мам, – честно ответила Света, я сама ничего не могу понять.
В эту ночь Света уснула поздно. Она все пыталась приучить себя к мысли, что ее надежды разбились, а дружба со Снежаной оказалась иллюзией. Света больно переживала разочарование. Она не знала, как завтра придет в школу, как будет вести себя со Снежаной, которая конечно же начнет третировать ее при всех. Выдержит ли она еще одно унижение? Сможет ли без слез перенести все нападки? Света очень боялась, что нет.
«Тогда я пойду прямо к Нине Викторовне и скажу, что не могу учиться в лицее», – решила Света, и только после этого к ней пришел
Следующий день был полон сюрпризов. Напрасно Света все утро бодрилась и крепилась, готовя себя к предстоящим неприятностям. Ничего подобного не было. Лицеистки, как обычно, не замечали ее. А вот со Снежаной они были гораздо добрее. Сама Ровенская вела себя не пример лучше, чем в первые дни. Она, видно, провела остаток вчерашнего вечера за уроками, умудрилась получить несколько хороших оценок и даже заслужила похвалу Геннадия Андреевича – преподавателя алгебры. Со Светой Снежана поздоровалась так, словно между ними и не было вчерашней ссоры. Света старалась казаться спокойной и ровной. Она не обращала внимания на одноклассниц, была сосредоточенной и старательной. Снежана подошла к ней на большой перемене.
– Пойдем пообщаемся, – предложила она с приветливой улыбкой.
– Я бы с удовольствием, – вежливо ответила Света, – но мне нужно подготовиться к истории.
К ее удивлению, Снежана восприняла отказ совершенно спокойно.
– Хорошо, отложим это на потом, – сказала она и отошла от ее парты, присоединившись к другим девочкам.
Возможно, на лицеисток повлияло необычное поведение Светы или им было неловко после истории со сменной обувью, но, как бы там ни было, Света не ощущала той тихой отчужденности, которая возникала между ней и одноклассницами каждый раз, как только она переступала порог лицея. А может, Света попросту перестала придавать этому значение и все сошло на нет само собой.
После уроков Снежана снова подошла к ней.
– Ты торопишься? – спросила она.
– Вообще-то да, – ответила Света.
– Я не задержу тебя надолго, мне нужно поговорить с тобой. Давай посидим во дворе.
Света поняла, что Ровенская не собирается от нее отставать, и согласилась, чтобы окончательно внести ясность в их отношения ..
– Ты знаешь, Свет, – заговорила Снежана, когда они уселись на скамейку, – я тебя после вчерашнего очень зауважала. Я не думала, что ты такая гордая и самолюбивая.
Света почувствовала себя гораздо увереннее, но не собиралась сдаваться.
– Я вчера наболтала тебе много обидного, – продолжала Снежана, – так ты не бери в голову, просто я была расстроена из-за папы и мамы. Ты же сама слышала, что у нас происходит.
– По-моему, в моем понимании ты не очень-то нуждалась, – ответила Света .
– Чтобы меня понимать, нужно пробыть в моей шкуре хоть какое-то время, – возразила Снежана.
Свету покоробило от этих слов, но она не подала виду.
– Конечно, ведь я бедная! – иронично улыбнулась она.
– Опять ты за свое! – воскликнула Снежана, по-детски всплеснув руками. – Если на то пошло, то по части наличных я не богаче тебя, – сделала она признание. – Мама никогда не дает мне денег, считает, они мне ни к чему. Папа дает, но мы с ним редко видимся. Вот поэтому я и продаю вещи, которые мне покупают родители. Они этого почти не замечают, особенно папа, да и мама как-то не интересуется. Но согласись, все было бы намного проще, если бы они давали мне деньги. Тогда мне не приходилось бы добывать их или заводить полезных приятелей, чтобы они оплачивали мои удовольствия.