Золотые вёсла

Папаянни Мария

– Не может такого быть, чтоб наш дедушка оказался чудовищем.

– Почему это?

– Благодаря дедушке появилась мама. Поэтому.

Леда не стала ничего отвечать. Вскоре Макаронина сбросил скорость. Показались первые деревенские домики. Серые, каменные. С разноцветными дверями. Балконы уставлены цветочными горшками. Автомобиль помаленьку, еле-еле полз между домами. Леда заметила, что местные как-то странно на них поглядывают. Макаронина опустил стекло и окликнул мужчину – не высокого и не низкого, не толстого и не тонкого, в общем-то,

совершенно обыкновенного, но с завитыми усами:

– Вы не подскажете, где живет господин…

Макаронина обернулся и взглядом переспросил Леду.

– Адрахтас.

– Да, точно. Не подскажете, где живет господин Адрахтас?

– Недозволительно.

– Чего?

На миг Леда обрадовалась: вот и доказательство, что всё это – всего лишь безумный сон. Никакого деда они не найдут, а может, он просто испарился. А значит, они все, вместе с Макарониной, смогут вернуться домой и оставаться с Ольгой у госпожи Катерины.

– Сколько можно твердить, что недозволительно на машинах по деревне ездить. Талдычим и талдычим, что недозволительно это.

– А, простите, не знал. Я ищу господина Адрахтаса. Я его внучек привез.

– Он на другом конце живет. Вам нужна дорога, которая начинается далеко-о-о за деревней. А ведь мы твердим и твердим, что по деревне ездить на машине недозволительно. Проезжаете оливы, проезжаете апельсины…

– Ага.

– Не спешите. Твердим же вам: проезжаете персики, инжир – и вот там вдали увидите.

– Понял: оливы, персики, апельсины.

– Да нет же. Оливы, апельсины, персики, инжир.

– Понял.

– А лучше…

– Да, понял, убраться с деревенских улиц. Я с радостью, только вот пока не успел.

– Добро-о-о, – кивнул совершенно обыкновенный мужчина с завитыми усами.

Леда и едва проклюнувшаяся сквозь сон Иро приподнялись и смотрели на завитоусого через заднее стекло. Макаронина тем временем кое-как, со скрипом, протискивался в узкие улочки.

«Фух, ах, ох», – пыхтел Макаронина, как вдруг раздался оглушительный лязг, и машина остановилась. Они застряли среди деревни. Снаружи было так тесно, что Макаронина даже не мог дверь открыть. Он опустил стекло, высунул голову, затем ногу, другую и так попытался выползти из автомобиля. «Бам! Бум!» – трясся потолок. Девочки покатывались со смеху.

За машиной обнаружился завитоусый.

– Почему ты не сказал, что я застряну? – заорал Макаронина.

– Так ты и не спрашивал. Я ж сказал, твердим, недозволительно.

– «Недозволительно» – это одно, а «невместительно» – совсем другое!

– И все ж таки одно и то же. Недозволительно, потому как невместительно, твердим, по нашим улочкам да на машине.

– Я думал, вы просто экоактивисты.

– Это еще кто такие?

– А-а-а-а-х! – заревел Макаронина. – Куда я вляпался! Во что ввязался! А кто всегда крайний? Ну кого еще заслать в Тьмутараканное Козодраново? Исидора, конечно!

– Значит, Макаронину зовут Исидор? – украдкой шепнула Леда Иро.

Вокруг столпились местные и принялись вызволять машину: толкали кто с одного бока, кто с другого.

– Втяни живот и всоси щеки.

– Зачем?

– Может, хоть так протиснемся, – подмигнула Иро, и девочки вновь расхохотались. Леда обняла сестренку.

– Как хорошо, что ты у меня есть, Иро, – сказала Леда и показала их тайный знак.

– И что ты у меня есть – тоже замечательно, – ответила Иро и сложила ладошки крыльями бабочки, что выпорхнула на волю и унеслась ввысь.

Вскоре машина, пятясь, выехала-таки на дорогу, что шла в обход деревни. Они направились по маршруту завитоусого: оливы, апельсины, персики, инжиры. Дальше дорога забралась в горку, пропетляла через лес и повела к видневшейся вдали черной точечке. Чем ближе они подъезжали, тем очевиднее становилось: это и есть дедово «маленькое домашнее хозяйство».

Дом был из камня, но двери и ставни – деревянные. Вокруг дома – широкий двор, а во дворе – еще две небольшие каменные постройки. Огромный пес перепрыгнул забор и начал носиться вокруг машины.

– Иван! – позвала его Иро.

– Точно, Иван, а за ним Мойра, – Леда указала на собачку поменьше, которая перепрыгнула к ним следом.

– Ну и дела. Как так вышло, что собак вы знаете, а деда никогда не видели?

– Нам мама рассказывала. У дедушки две собаки: Иван и Мойра. Мойра – мама Ивана.

– Как так? Эта кроха – и мать такого гиганта?

– Ну он же не таким громадным родился. Сначала-то маленьким был, – парировала Иро, и сестры вновь покатились со смеху.

«СТОП!» – донесся голос издалека.

Макаронина резко вжал тормоз, и девочек грубо подкинуло. Прямо перед автомобилем стоял высокий мужчина и угрожающе тряс клюкой. Сестры вжались в сиденья, наблюдая за дедом, которого идели впервые в жизни. Кипенно-белые волосы, разъяренный взгляд. Ветер трепал распахнутую черную рубашку, спортивные штаны терялись в высоких берцах.

– Даже не думай ехать дальше на своей чертовой машине, ты мне всю рассаду загубишь. Стой где стоишь. Пусть девочки вылезают.

Леда и Иро открыли двери и выбрались из автомобиля. Макаронина уже достал их чемоданы. Даже не попрощавшись, он развернулся и унесся за горизонт. Так девочки и застыли посреди тропинки: ни шагу вперед, ни шагу назад. Мойра подбежала и закружилась у ног.

– Надеюсь, зверей вы не боитесь и не совсем уж неженки.

– Мы не боимся животных, – сказала Леда.

– И нежностей тоже, – попыталась пошутить Иро, но дед не засмеялся. Леда скорчила гримасу, мол, кто бы сомневался.

– Ладно, пойдемте в дом.

Дед развернулся и ушел внутрь. Прежде чем взяться за чемоданы, девочки погладили Мойру:

– Привет-привет, Мойра!

– Гав-гав! – залаяла та в ответ.

– Наша мама тоже передает тебе огромный привет.

– Дверь за собой надо закрывать. Это первое правило. Калитку нараспашку никогда не оставляем.