Золотые закаты
Шрифт:
Сюда ракета, сбросив в районе старта первую отработанную ступень, прилетает через семь минут. Это время работы второй ступени ракеты. Над Горным Алтаем либо тут вот, в верховьях реки Абакан, ступень отделяется, падает вниз. На карте эти места обозначены аккуратными, вытянутыми вдоль трассы эллипсами. Ширина — 60 километров, длина — 110.
Опустившись в плотные слои атмосферы, вторая ступень с остатками топлива разрушается. Эллипсы очерчивают район, куда могут упасть обломки и, может быть, выпадают остатки топлива.
Слушая ракетчиков из Москвы, я теперь только ясно начинал понимать рассказы покойного Карпа Осиповича и Агафьи, видевших тут «огонь, дым, гром» и осколки «белого железа», падавшие в тайгу. Они вполне понимали небожественное происхождение этих не очень частых, но и нередких явлений. (Генерал в Москве: «С 70-х годов по этой трассе прошло сто с лишним ракет».)
Почему над Горным Алтаем и над этим районом Хакасии отделяется вторая ступень?
Выбор места можно было варьировать режимом полета ракеты. Для отделения второй ступени выбрали места наиболее безлюдные. По той же причине в малодоступном районе осело со своей старой верой семейство Лыковых. Линия жизни горстки людей и путь ракет на орбиту мистическим образом пересеклись.
Военным важно знать сейчас все, что видела тут Агафья. На пеньке в стороне от стола положили видеокамеру. Меня попросили по нужной схеме Агафью расспрашивать. Она говорила охотно, подробно — как увидели «огонь и дым» в первый раз, как стали прятаться от «белого железа». «Один обломок вон и сейчас лежит в огороде. А за речкою в кедрачах — изогнутая труба, — Агафья ладонями показала ее диаметр. — Когда все падает — шлепки такие, будто большие поленья летят в тайгу».
Я, прерывая беседу с Агафьей, расспрашивал и военных. В этом месте под обломки дюраля попадет скорее олень и медведь, чем Агафья или кто-нибудь из охотников. А на Алтае, где есть население? «Пока такого случая не было — населенных пунктов в зоне падения нет. Но могут пострадать пастухи, туристы, охотники.
О каждом запуске (время его известно с точностью до секунды) мы сообщаем местным властям, и они обязаны в нужных местах людей предупреждать. Агафью в последнее время прилетали предупреждать специально».
Не все во второй ступени «Протона» разлетается на осколки. Огромные баки, содержавшие окислитель, падают целиком. Мне показали снимки этих «гостинцев с неба», обнаруженных в разных местах Хакасии и Алтая. Все три избушки Агафьи с курятником и козлятником поместятся в этом «бидоне» диаметром более четырех метров.
Еще одно направленье в расспросах Агафьи касалось болезней — ее болезней, а также болезней кур, коз, растений на огороде. На нездоровье Агафья тут жаловалась всегда. И не связывала его с тем, что падало с неба. Радикулиты, простуды были в жизни ее неизбежно обычными. Коза вот, да, странно болела этой весной. Живущий тут харьковчанин Сергей тоже весной неожиданно слег — «температура — 39, слабость невероятная. Но через несколько дней прошло». Сопоставляем сроки. Это было как раз после майского пуска одного из «Протонов». Но Сергей, уже знающий суть проблемы, склонен думать о не слишком свирепой форме энцефалита — «клещей десятками смахивал с себя ежедневно…».
Более часа шел разговор. Звездное небо обещало мороз. Агафья ушла укутывать пленкой
Вторая ступень ракеты огромна!
помидоры и прятать тыквы под одеяло. А мы перебрались во «флигель» к Сергею и продолжили разговор уже у свечи.
Оказалось, полковника Самброса и его спутников — биологов, химиков, медиков — осколки ракет занимали постольку-поскольку. Куда важнее возможное рассеивание в местах паденья второй ступени остатков ракетного топлива.
Помню, на космодроме я слышал об этом топливе под названьем гептил. Лейтенант Виталий Самброс эту «специфическую, пахнущую гнилым мясом жидкость» заливал в баки стоящих на старте ракет. «Мы знали: гептил ядовит. Очень ядовит. Цикл заправки был замкнутым. Но все мы принюхивались — нет ли утечки? Меры предосторожности соблюдались.
Предусмотрено было все, что в технике принято называть «защитой от дурака». И не помню, чтобы кто-нибудь пострадал. Вот я перед вами — жив-здоров, имею детей, не утратил вкус к жизни. И волею судеб теперь вот следы гептила ищу в этих благословенных местах».
Что за следы? Дело в том, что в каждой ступени ракеты топливо полностью не выгорает и летит вместе с «белым железом» вниз.
Первая ступень падает вблизи старта ракеты, и зона возможного зараженья невелика. Вторая ступень отделяется на высоте ста сорока восьми километров. Остатки горючего в баках при разрушении всего устройства в плотных слоях атмосферы сгорают, но какая-то часть гептила с большой высоты, рассеиваясь в пространстве, выпадает на землю. Теоретически это синтетическое вещество, главной частью которого является азот, достигать земли не должно, как не достигает ее керосин из другого класса ракет. Но ведущиеся уже несколько лет полевые исследования специалистов из нескольких институтов в местах отделенья второй ступени показали: следы гептила обнаруживаются в почве, в снегу, в растениях.
Как могут влиять эти небольшие количества токсичного вещества на живые организмы, пока неясно. Но работа экспедиций сразу привлекла внимание. В разговорах и публикациях реальности, как всегда, перемешаны со слухами и домыслами. Но игнорировать все, что наблюдается в этих районах, нельзя. Охотники жалуются: «дичи в районах стало меньше, рыбы в Абакане заметно убавилось». На Алтае обнаружились странные заболевания: рождаются «желтые дети», причем процент пораженных желтухой новорожденных очень велик, приводятся случаи других не объясненных пока болезней.
Жемчужина сибирской природы — Горный Алтай — находится в кольце промышленных центров, сильно загрязняющих атмосферу. И над Алтаем проходит трасса «Протонов». В химическом коктейле, тут оседающем, главное подозрение вызывают азотные соединенья и в первую очередь гептил. Сколько его, каков механизм действия на живые организмы, что и как надо делать для ликвидации последствий и как предотвратить дальнейшее заражение природы — проблема серьезная и большая. Боюсь, что силами (и средствами!) ныне действующих специалистов решать ее трудно. Нужна большая (и срочная!) государственная программа исследований всего комплекса загрязнений.