Золотые закаты
Шрифт:
Мы жаждали носорогов увидеть. Но в двух заповедниках не везло, и мы устремились в национальный парк Хлухлуве, созданный специально как убежище носорогов, но и тут ранним дождливым утром нам пришлось изрядно поездить, прежде чем мы наткнулись сразу на шесть пришельцев из древности. Они стояли на открытой поляне, и, кажется, дождик им доставлял удовольствие.
Не то что напасть, носороги лишь повели ухом, когда мы рядом остановились. Они напоминали грубоватую скульптурную композицию из бетона. Один зверь лежал, другой дремал, стоя над ним, третий положил голову на спину приятелю и явно спал. Все были прекрасны в первобытном своем безобразии.
Но ничего нового в монотонной их жизни, как видно, не было. К машинам они привыкли, понимали их безопасность в Хлухлуве и не считали нужным переменить позы, когда мы в поисках лучшей точки для съемки стали довольно беспечно объезжать их с разных сторон. Это были белые носороги — братья по крови забиякам и хулиганам черным носорогам, о которых было рассказано. Впрочем, цвет у тех и других одинаковый — серый. Названия черный и белый — результат недоразуменья, о котором можно было бы рассказать, но выйдет длинно.
А вот величина и характеры у этих современников динозавров разные. Черные носороги помельче — две тонны максимум, а белые — весят больше трех тонн и являются после слонов самыми крупными из сухопутных животных.
Есть различия и в характерах. Подозрительно нервные черные носороги не ладят даже друг с другом и, как медведи, живут в одиночку. А у белых — компания. Иногда голов в двадцать. И ничего, ладят, по-глупому никого не бодают, степенны, пожалуй, даже пугливы…
Наши знакомые в заповеднике Хлухлуве.
Страсти во время свадеб, однако, тех и других возбуждают, и тут на пути носорогов лучше не появляться. Но друг с другом самцы у черных и белых силой не меряются. Они топчутся возле самки, издающей брачный призыв, и дают ей без драки выбрать достойного. Инициатива в любовном пыле принадлежит самке. И если самец не проявляет нужной сноровки, рогом поддает ему в бок. Спаривание длится около часа, после чего партнеры расходятся, не проявляя друг к другу ни малейшего интереса.
Беременность у этих зверей длится долго — до восемнадцати месяцев. Малыш на свет появляется безрогим и беспомощным толстячком. Все три года, пока юное существо подрастает, с его матерью лучше никому не встречаться — чадо свое она защищает с отчаянной решимостью.
Носороги — вегетарианцы. Черные предпочитают листья кустарников, белые, кроме того, щиплют и травы, их квадратная челюсть позволяет это делать лучше, чем закругленная черного. Носороги привязаны к месту и метят свою территорию мочой и навозом. В засуху бедствуют. Но в отличие от слонов, способных в поиске водопоев и корма пройти десятки километров, носороги никуда не уходят и, случается, гибнут. В 1961 году в пойме высохшей речки Ати от жажды и голода пало восемьдесят два черных носорога, особо привязанных к своей территории. Так случалось, возможно, не раз на пространстве в шестьдесят миллионов лет.
Носороги прошли через все и выжили. Но последнее столетие стало для древних зверей роковым — носороги на наших глазах исчезают с лица земли.
В Европе диковинного зверя узнали пятьсот лет назад — кем-то из Азии он привезен был в подарок королю Португалии. Азиатский вид носорога по виду — еще большая древность, чем африканский. Его кожа, толстая и складчатая, напоминает «лепешки» брони, а кожные выросты смотрятся, как заклепки, что и запечатлел на гравюре в 1515 году немецкий художник Альбрехт Дюрер. С тех пор это изображение носорога обошло тысячи разных изданий и стало как бы визитной карточкой всего сделанного Дюрером.
В те далекие годы Средневековья носороги в Азии и Африке процветали. Их численность измерялась сотнями тысяч. Врагов у них практически не было. Все беды обрушились на пришельцев из древности по мере расселенья людей. Носороги стали мешать поселенцам на новых землях. Отвоевывая кустарник под пашню, строптивых его обитателей в Африке целенаправленно истребляли. Вот что пишет об этом «белый охотник» Д. Хантер: «К ноябрю с носорогами было покончено во всех районах, в которых власти намеревались уничтожить кустарники. Я убил 163 носорога». Написано это было семьдесят лет назад. Хантер подробно и интересно рассказывает, как проходило истребление «своенравных, строптивых зверей», и заключает повествование словами: «Через несколько поколений носороги будут не более как воспоминание, легенда, сказка. Она будет передаваться детям, сидящим вокруг очага в вечернее время, так же, как сейчас рассказывают сказки о драконах».
Все случилось почти так, как предвидел бывалый охотник. Носорогов, помимо лишения жизненного пространства, убивали и «просто так», из охотничьего азарта, но чаще из-за ставшего проклятием для зверей рога. В азиатских странах стойко держится заблужденье, будто истолченный в порошок рог служит целебным средством при многих болезнях, но, главное, восстанавливает мужскую силу. Наукой давно доказано, что все это вздор. Рог представляет собою спрессованные волосы и целебных свойств не имеет. Но ничего нет более стойкого, чем предрассудки.
Для лишенных жизненного пространства животных созданы заповедники. Но за каждый килограмм рога на тайных рынках Востока сегодня платят до двадцати тысяч долларов. Рог длиною в метр весил более трех килограммов. Браконьеры идут на любой риск ради такой добычи, вторгаются в заповедники. Несмотря на усилие отвести носорогов от черты полного истребленья, все идет к тому, что было предсказано Хантером.
Дорожное происшествие в Африке.
Правда, есть и некоторые надежды.
В 1930 году считали, что свечка белого носорога угаснет — в Африке зверей оставалось чуть больше сотни. Но специально созданные заповедники, решительная охрана и расселение животных по зоопаркам и охраняемым территориям их общую численность на земле повысили до пяти с половиной тысяч.
Иначе складывается судьба носорога черного. Двадцать семь лет назад (1970 год) их насчитали в Африке 65 тысяч. К 1995 году носорогов осталось три тысячи с лишним — за двадцать пять лет численность сократилась почти в двадцать раз. После исчезновения птицы дронта ни одно животное на земле не исчезало с такой же драматической скоротечностью.