Золотые закаты
Шрифт:
Не хотелось уходить с берега, но было уже по-осеннему зябко, и мы, погромыхивая кастрюлей, поднялись к окошку, в котором виднелась свеча…
А утром в урочный час прилетел вертолет.
Фото автора. 26 августа 1997 г.
Житие кота Марлока
(Окно в природу)
Для начала — знакомство. Зовут кота Марлоком. Возраст — пять лет. Кастрирован (почему — скажем позже) и оттого очень спокоен, покладист, миролюбив. Ко всем относится со сдержанным уважением, но привязан только к хозяину дома — Валентину Сергеевичу Пажетнову.
Гурман — любит рыбу, сырое мясо и молоко, но только парное. Когда хозяйка идет корову доить, Марлок следует в хлев (если летом — на луг). Сидит и слушает, как молочные струйки бьют в ведерное дно. У порога дома стоит персональная плошка Марлока, и он первым снимает пробу надоя.
Но кот и сам способен добыть еду. Живет он в одном из четырех домов, оставшихся от большой старинной, лежавшей на водном пути «из варяг в греки» деревни Бубоницы.
Тверские леса поглотили деревню: дым из труб идет только в четырех избах. Одна из них служит приютом Марлоку, хотя по характеру он бродяга-охотник и летом может долго не появляться в деревне, промышляя птиц и мышей.
Иногда добычу он не съедает, а приносит на порог дома: «Глядите, Марлок молоко пьет не зря».
Спит Марлок летом на сеновале, ловко забираясь туда по лестнице. А зимой любимое его место — у печки. В мороз он спит. Спит крепко и долго. Специально однажды заметили — восемнадцать часов! Столько много при жаре спят дальние его родственники — африканские львы.
Аккуратен. Ни разу не уличен в житейской нечистоплотности. Никогда не прыгнет на кухонный стол, сколько б ни соблазнительны были яства на нем. Но любит лежать на столе у хозяина рядом с пишущей машинкой. Стук ее кота убаюкивает, и еще всегда можно со стола прыгнуть и понежиться на плече у хозяина.
Зоолог Валентин Сергеевич Пажетнов изучает медведей и выбрал для этого дальний «медвежий угол» в лесах. Марлок прибыл сюда из центральной усадьбы заповедника за пазухой младшего Валентина (внука зоолога), который не захотел ни за что с ним расстаться. И кота, с опасением, что погибнет он от собак, поселили…
Я сразу заметил незаурядность натуры Марлока. Наблюдать за собой этот мудрый пройдоха мне позволял, но глазок фотокамеры, как и многих животных, кота пугал. Он принимал его, видимо, за большой живой глаз.
«Привязал» я Марлока к нужному месту принесенной с озера рыбой. Большой лещ показывал из котла хвост, и Марлок глаз не мог оторвать от этого зрелища. Тут я и снял его «для анкеты».
Лещ еще живой, и Марлок глаз с него не спускает.
На земле живут миллионы домашних кошек. Бытие у них можно разделить на городское и деревенское, хотя в городе кошки могут жить тоже по-разному. Беспризорно — шныряя по чердакам, подвалам, помойкам, и, как бы в благополучии — где-нибудь на седьмом — двенадцатом этаже, — накормят, напоят, побалуют.
Благополучная жизнь — постная. Некастрированный кот будет время от времени беситься и найдет полового партнера в половой тряпке. Птичка, севшая на подоконник, лишь чуть шевельнет угасший инстинкт охотника, а на мышь иной из этих затворников уставится с любопытством, не понимая, как надо себя вести.
Кошкам бездомным живется несладко. Но, вкусив вольницы, взаперти они жить уже не хотят.
Вольготно живется кошкам в деревне. Они знают и радость вольницы, и покровительство человека. Помню, в дверях деревенского дома при всех замках и щеколдах внизу выпиливали квадрат, чтобы кошка могла уйти и прийти когда надо.
Есть и специфические условия в жизни маленьких тигров. Месяц назад на Камчатке я побывал на атомной подводной лодке. Много всего интересного нам показали. Но в памяти особо застряла сцена: на вернувшуюся из ремонта лодку командир подбирал кошек. С других лодок ему принесли их более дюжины, и моряк опытным глазом выбирал наиболее подходящих.
Вы подумали: в дальнем плаванье под водой людям очень нужны хотя бы символы жизни на суше. (Еще на парусниках держали любимцев — собак и кошек.) Но есть у кошек на субмарине еще и серьезная служба. В тесном пространстве, заполненном проводами, кабелями, вентиляционными трубами, неизбежно поселяются крысы. И ничем — ни ядом, ни ловушками — извести их нельзя. Только кошки! Причем сильные, крыс не боящиеся.
Смешно сказать, но без кошек сложнейшее подводное устройство с атомной установкой и с атомными ракетами уязвимо — крысы грызут что попало и могут пересечь провод, оголить кабель, кошек на атомных лодках любят и берегут. Кошек, живущих у лесников на кордонах, я умею сводить с ума. Пискнув мышью, пошуршу еще пальцами в листьях, и кошка пулей бросается в нужное место. Таков характер у всех мышеедов — лис, кошек, сов…
Марлока взяли в лесную избу с опаской. Две его предшественницы были разорваны живущими тут собаками-лайками. Для этих верных и умных друзей охотника кошка — не что иное, как дичь, которую надо немедля схватить и прикончить. Валентин Пажетнов, зная природу своих любимцев, решил их воспитывать. Сел на крылечке, посадил кота рядом и, поглаживая, строго собакам стал говорить: «Нельзя, нельзя…» Несколько уроков подобного воспитанья сделали свое дело. Лайки стали обегать кота стороной, а если встречали его на пути, то отворачивали морды, как будто не видели. Скоро Марлок стал подходить к вольере, где держали собак, и, понимая, что находится в безопасности, подолгу сидел неподвижно поблизости.
И лайки к коту привыкли. Случается даже — едят из одной миски. Опасность для кота остается, если кто-то заедет сюда на машине с маленьким фанатичным терьером. Тут Марлока может спасти только резвость и природная сообразительность — скорее на дерево или по лестнице на чердак!
Кота, в свою очередь, надо было научить не трогать цыплят. Задача не очень простая, если учесть, что летом рыльце Марлока постоянно было в пуху — в зарослях возле дома был он охотником очень умелым. Но научили его все же не трогать цыплят, гусят и утят. За год Марлок вполне вписался в многоликую жизнь двора — его не трогали, и он хорошо понимал все табу.
Но прямо у порога начинался огромный волнующий мир дикой жизни, в котором, помимо пташек, жили еще горностаи, лисы, еноты, кабаны, зайцы, ястреба, филины. Вблизи от дома пробегали иногда волки. А в загоне за огородом росли медвежата, привезенные сюда после охот на берлогах…
Домашняя живность постоянно граничила с дикой. Горностай прибегал из леса охотиться на мышек, унося иногда их из-под носа Марлока.
Ястреб перетаскал со двора около двадцати голубей. А четыре года назад случилась тут драма. Медведь, проходя ночью лесом, завернул к усадьбе, но, не соблазнившись ни телкою, ни гусями, разломал изгородь и прикончил трех медвежат. Зверь малышей не сожрал, только убил. Таково свойство медвежьей натуры. Люди в тот день горевали, а Марлока это событие не касалось. Он потерял лишь возможность подолгу заинтересованно наблюдать, как играли эти занятные косолапые существа.