Золушка 2020
Шрифт:
Я вошла в спальню царевича, а он в это время вышел из ванной. В халате с гербом дома Романовых, благоухающий и соблазнительный.
Я почувствовала себя замарашкой-Золушкой в своем дорожном наряде, но Андрея это совсем не напрягало. Он поцеловал меня медленно и глубоко, а потом спросил:
— Как все прошло?
— Хорошо. Кажется, хорошо.
Царевич улыбнулся совсем как отец и сказал:
— Значит именно так все и будет.
Я верила ему. Если Андрей говорит,
Эпилог
АНДРЕЙ
Москва. 2020 год.
— Костя, хватит. Это моя помолвка, и моя машина.
Кос оторвался от губ Элли и недовольно на меня покосился.
— Завидуй молча, дружище. И вообще, не понимаю, что тебе мешает заняться тем же самым?
Он смотрел, как Элли приводит в порядок макияж, и улыбался, как дурак. Я бы стебанул его по этому поводу, но, думаю, сам точно так же смотрел на мою Мари. Хотя поддеть кузена моя святая обязанность.
— Мне мешает воспитание и правила приличия. Ну и, конечно, то, что я наследник, а ты… Кажется пятый с конца претендент на трон?
— Ой, завали, — скривился Костя.
— Он и правда стал занудой, — поддержала его Элли. — Мари, как ты с ним живешь?
— Как всегда, в соседних номерах, в гостевых апартаментах.
Все засмеялись.
— Скоро мы это поправим, — заявил я со всей ответственностью, довольно улыбаясь.
— Эх, да. Таких людей теряем, — смахнула воображаемую слезу Элли.
В нашей маленькой компании это была дежурная шутка. Как ни странно, в трезвом состоянии Элли оказалась весьма милой девчонкой. На приключения ее тянуло только по пьяни, а пить до беспредельного веселья она бросила, как только сошлась с Костиком. Хоть он и в хвосте паровоза претендентов на трон, но статус все равно обязывал.
Я улыбнулся, вспоминая, как Мари выдирала у Элли из рук банку пива в летнем домике. Как та смущалась и краснела, когда Кос обращался к ней. Меня она поначалу вовсе игнорировала. И Костя… Втрескался, как пацан. Жил на две страны, потому что объект его вожделения, даже осознавая всю масштабность и взаимность чувств, не желала переезжать в Россию. До этой недели.
Сегодня Костя Романов ликовал.
Пожалуй, не так сильно, как я.
Мы подъехали к Спасской башне. Элли присвистнула.
— Детка, — простонал Костя. — Пожалуйста, давай на приеме без этого, ладно?
Она закусила губу и закивала. Мы въехали в Кремль, и Костя с Элли вышли чуть раньше. Нас с Мари ждали журналисты у Грановитой палаты.
Водитель по предварительной договоренности дал еще один круг, чтобы мы успели привести себя в порядок и собраться. Я заметил,
— Марьяш, это необязательно. Ты же знаешь.
Мы сто тысяч раз обсуждали это, и даже отец согласился на камерное интервью без всех этих помпезных проходов, фотосессий и приема с шиком и блеском после. Но Мари настаивала, что традиции и так были нарушены из-за нее, а публичность сложно приравнять к казни.
Она храбрилась, но была такая бледная сейчас, словно шла на плаху.
Я стал легонько поглаживать колено, прикрытое синим шелком платья. Трястись перестала.
— Обязательно, Андрюш. Мы это обсуждали миллион раз.
Наверно, даже больше. Но я до сих пор сомневался. С одной стороны, ужасно надоело прятаться, скрываться, сдерживаться на людях. И Мари не так давно, наконец, согласилась стать моей женой, но я все равно хотел оградить ее от лишних волнений.
— Слушай, если ты не хочешь, я не заставляю. Правда. Давай все отменим.
— Андрей, ты в своем уме? Меня с утра чесали, красили и наряжали. Если хочешь, вали в Царицыно, закажи пиццу, я буду не поздно. В двенадцать моя голова превратится в тыкву.
Я заржал. Она бесподобна. Я опять оценил работу стилистов. Особенно поднятые наверх волосы, которые эффектно открывали шею Мари. Я не удержался и прикоснулся губами к мягкой впадинке у горла. Скользнул ниже, в область декольте.
— А это ничего, что на помолвке обычно присутствуют двое?
— Ничего. Скажу, что ты заболел. — Мари мягко меня оттолкнула. — Платье помнешь. Еще на Костю ворчал. Бессовестный.
— Малыш, пошли завтра в кино.
— А сегодня мы куда идем? — засмеялась она. — В цирк?
— Сегодня мы ДОЛЖНЫ. А завтра я просто ХОЧУ пойти с моей девочкой в кино.
— Гулять, так гулять. Заказывай места для поцелуев и пяток охранников.
Мари поправляла платье и волосы.
— Никаких охранников. Только мы. Сбежим и будем целоваться в метро. Хочешь?
— Черт, Романов, ты такой беспредельщик.
— За это ты меня и любишь.
Мари не спорила, она целовала меня в знак согласия.
Машина остановилась у красной дорожки. Даже через окна я видел вспышки и слышал гул толпы.
— Готова? Устроим праздник для народа? И для нас.
— С тобой у меня каждый день, как праздник, Вашество.
Я открыл дверь, вышел из лимузина. Толпа завопила, замелькали вспышки. Я протянул руку, помогая Мари выбраться, недвусмысленно прижал ее к себе. Секунда тишины. Я вдохнул полной грудью и приготовился махать, улыбаться и кивать.
КОНЕЦ