Золушка в белом

Ли Ю

– Время – половина пятого, чего ты там чавкаешь? – сонным голосом пробурчала Аннель.

– Я персик ем. Что-то я такая голодная.

– На утреннюю молитву пойдешь?

– Угу.

– Тогда я сейчас встану.

Через полчаса они уже шли по сырому тротуару улицы Хорошева. Лужи начали подмерзать, и воздух был пропитан моросящей влагой.

– Вчера я пропустила контрольную. Сегодня пойду на отработку. Помолишься за меня? – сказала Камила, когда они приближались к церкви.

– Хорошо, – полусонным голосом ответила Аннель.

После молитвы Камила чувствовала себя совершенно здоровой. Они позавтракали

и разошлись каждый по своим делам.

Камила вышла из дома чуть раньше положенного времени. Когда она вышла из десятого троллейбуса, то увидела на остановке своих одногруппников. Шура, Дима и Лева дымили сигаретами как паровозы. Камила тихо подошла к ним и встала позади Левы, который пустым взглядом смотрел на дорогу. Он обычно всегда хранил безмолвие в то время, как двое его товарищей постоянно о чем-то спорили или что-то горячо обсуждали. Когда же Леве надоедал этот спор, он просто кидал в него свою глупейшую фразу, причем делал это с самым серьезным выражением лица. После этого на него обычно смотрели как на идиота, но спор тут же прекращался. Так было и в это утро. Камила встала незаметно рядом с ребятами и прислушалась к их беседе.

– Я попробовал эти сигареты, о которых ты мне говорил, – деловито сказал Шура. – Фу, они такие отвратительные. Вообще невкусные.

– А по мне, вкусные, – возразил Дима. – Это вот твои невкусные.

– Не знаю, мне вкусно. Тогда не стреляй у меня, раз невкусные.

– Мне еще те серые понравились. Вот они реально вкусные.

– А меня от них, наоборот, тошнит.

– Ой, заткнись. Все тебе не то да не это.

– Сам заткнись. Я что, виноват, что твои сигареты вонючие и невкусные?

– Да вкусные они!

– Невкусные.

– Вы что, дебилы, их жрете? – раздался недоуменный голос Левы.

Дима и Шура бросили на него свои косые взгляды.

– Заткнись, Лев, – невозмутимо сказал Дима.

– Да, заткнись, – поддержал Шура.

– А вот и заткнусь, – хладнокровно ответил Лева.

– Вот и заткнись.

– Вот и заткнусь.

– Ну, вот и поговорили, – сказал Дима. – А теперь повалили на лекцию.

– О, напугала! – воскликнул Шура, увидев Камилу. – Что стоишь тут, как кролик?

– А почему вчера тебя не было на занятиях? – тут же подхватил Дима.

– У нас, между прочим, контрольная была. Ты помнишь, надеюсь? – строго сказал Шура.

– Да, ты пропустила. Это не есть хорошо, – парировал Дима.

– Это тебе вместо «Привет», – с упреком сказал Лева, глядя на ребят.

– А, привет, кстати, – сказал Шура, пожимая ей руку.

– Хоть бы перчатку снял, – придирчиво сказал Дима и протянул Камиле свою большую жилистую ладонь. – Привет, Камила. Вчера без тебя было как-то скучно.

– Да уж… Никто нам не докучал дебильными вопросами, – добавил Лева.

– Ну, и это тоже, – засмеялся Шура. – Даже прям реально было грустно.

– А ты что такая бледная? Заболела, что ли? – спросил Дима.

Камила пожала плечами.

– Немного, но уже легче… О! Я тут вас послушала и хотела спросить: а когда вы курите, часть дыма попадает в желудок? А вообще, каково это – сильно хотеть курить? Это похоже на голод или жажду? Почему так сложно курильщикам бросить курить?

Парни переглянулись.

– Ты это чувствуешь? – с серьезным лицом спросил Дима, глядя на Шуру.

– Да… Кажется, началось.

– А ты,

Лев?

– Угу.

– Какое же утро без чашечки кофе?! – громко, с выражением воскликнул Дима, театрально разводя руками.

– Утро как утро, – буркнул Лева.

– А какое же утро без долбаных вопросов Камилы? – хитро спросил Дима, подняв указательный палец.

– Не-е… Так не пойдет! – выразительно растянул Шура.

– Это вообще не утро… – добавил Лева.

– Согласен.

Дима по-братски положил на плечи Камилы свою огромную руку и потрепал ее по голове. Она зашагала рядом с этими рослыми студентами, как ребенок, смеясь над их шутками.

– Так вы не ответили, – настаивала на своем Камила. – Что будет, если проглотить…

– Да твою ж… – засмеялся во весь голос Дима. – Шур, да ответь уже ребенку.

– Лев, твоя вообще-то очередь…

– Вот уроды, – ответил Лева. – Короче, если проглотить дым, то…

Они вошли в корпус, и их голоса смешались с гудением толпы.

***

Студенческая жизнь – она такая: светлая, беззаботная, беспечная. Но если студенчество проходит в стенах медицинского университета, то оно вдвойне веселей. Возможно, потому что они лишены трепета, романтики, ложного стыда, или вообще стыда. Конечно, ребята натягивают своеобразные маски, но они, как правило, слетают в течение первого семестра. А вот первокурсники медуниверситета – это вообще особый народ, будто бы даже другая нация. Они так усердны, серьезны. К любому делу подходят со всей ответственностью. На занятиях сидят смирно, выполняя все лабораторные, посещая все лекции. Ну или большинство из них. Нередко в каждом присутствует доля высокомерия и тщеславия. Эйфория еще витает над ними, и они безумно горды собой. Ведь они получают такую благородную профессию! Некоторые первокурсники имеют друзей на старших курсах, которые делятся опытом, лекциями и сплетнями о разных преподавателях. Тогда такие первокурсники стараются вести себя очень важно, ведь кто владеет информацией – владеет миром. Вообще на первом курсе студенты считают себя очень взрослыми. Они презрительно смотрят на тех, кто начинает баловаться или громко смеяться. И конечно, же в свои неполные девятнадцать лет безумно устали от жизни. Потому ходят вразвалочку, говорят с утомленной хрипотой в голосе. Кидаются заумными фразами, типа: «Встань, пожалуйста, медиальнее к окну, не то во мне весь белок денатурируется.» вместо обычного: «заслони мне солнце, а то я уже перегрелся.» Этот этап проходит, как правило, быстро.

На втором курсе студенты все еще горды и тщеславны, хотя уже без той эйфории. У них есть какой-то опыт, и они уже могут позволить себе некую вольность: не пойти на лекцию, провести преподавателя, пропустить семинар. Также продолжается знакомство с профессорами и доцентами, которых они поначалу побаиваются, и совершенно не зря. Многие преподаватели очень строги и просто помешаны на дисциплине. Нередко на вводном занятии доцент предупреждает, что причиной пропуска может быть только внезапная смерть или… внезапная смерть. Остальные причины считаются неуважительными и будут отрабатываться в полной мере. И пусть никто даже не пытается разжалобить лектора похоронами бабушки, собственными недугами, семейными проблемами и так далее. Пусть, дескать, сами решают свои дурацкие бытовые дела. Все равно все темы должны быть отработаны.