Золушки для холостяков
Шрифт:
Так нет, в циничном 2005 году светские девицы вновь повадились доверчиво принимать возможное будущее из гадалкиных рук.
– Я к бабке ездила, – с важным видом объявила Альбина, когда мы с ней совместно прочесывали торговый центр «Атриум» на предмет нахождения в оном платья моей мечты. Наряда, в котором не стыдно было бы отправиться на свидание к Сыромятину.
Сначала я решила, что Аля говорит о какой-то родственнице, и не придала ее словам особенного значения.
Но не тут-то было.
– К деревенской бабке, которая предсказывает будущее по рассыпанному гороху, – невозмутимо уточнила
– Желтый меня обесцвечивает, – машинально заметила я, а потом, усвоив наконец основную информацию, опомнилась и возопила: – Алька, с ума сошла?! Хочешь сказать, что ты в это веришь? Кстати, сколько ты этой пукательной бабке отвалила?
– Почему пукательной? – оскорбилась за чудо-бабку Альбина.
– Известное дело, что бывает с теми, кто неравнодушен к гороху, – фыркнула я.
– Ты ничего не понимаешь. Бабка уникальна. Я к ней перлась на автобусе целых два с половиной часа. Я там Римму встретила.
– Кого?
– Римму. – У Али было такое лицо, словно мы разговаривали как минимум о Бритни Спирс. – Она тоже в «Конвейере талантов» участвовала, только в самом первом. Сейчас возглавляет хит-парады.
– Так сколько бабка за раз зарабатывает на своем горохе?
– Да немного, сто пятьдесят долларов всего, – беспечно махнула рукой Альбинка.
– Ско-олько? – Груда вешалок выскользнула из моих рук и шлепнулась на пол. Продавщица неодобрительно покосилась на нас, зацокала языком и сквозь зубы процедила, что брать в примерочную больше трех вещей не положено. – Лучше бы купила новые туфли.
– Посмотрю я, как ты будешь веселиться, когда я скажу, что мне эта бабка предсказала. – Алькин голос понизился до зловещего шепотка. Я вдруг вспомнила, как в пионерском лагере, тысячу лет назад, подружка рассказала мне страшную историю об отрезанной красной руке, которая летает по ночам и душит тех, у кого бессонница. И как я потом неделю не могла уснуть, все косилась на форточку в покорном ожидании кончины.
– Ну и что? Беременность?
– Ну тебя! Сначала, когда она горох рассыпала, мне даже смешно было. Думаю, ну и облапошили меня. А она как зыркнет на меня, как заорет: «Не смей мне не верить, мне от этого работать сложно!» У меня даже мурашки побежали.
Я покосилась на Альбину и подумала, что она так инфантильна, что с ней иногда даже бывает сложно общаться. Сущий ребенок – даже несмотря на то, что ей нравятся только платья самых откровенных фасонов – воздушные кусочки ткани, предназначенные не скрыть, а подчеркнуть самые интимные дамские прелести.
– А потом она начала рассказывать про мою жизнь, – бубнила Альбина, – и ни разу не ошиблась. Она даже сказала, что позади у меня известное шоу.
– Ну конечно, она ведь могла видеть по телику «Конвейер талантов»!
– Не перебивай. И потом, у нее даже телика нет, она живет в полуразвалившемся домишке.
– Ну да, и зарабатывает сто пятьдесят долларов за сеанс. Уверена, что домик – это просто декорация, а на самом деле она носит вязаную норку, водит «Мерседес» и по субботам танцует в «Ферсте».
– Она рассказала, что впереди меня ждет слава и успех. И любовь, которая принесет одни неприятности.
– Ничего удивительного. Не надо быть ясновидящей, чтобы знать, что от
Аля покорно засеменила за мной.
– Еще она рассказала, что у меня есть две близкие подруги, старше меня.
– Вот это больше похоже на правду. Блин, в следующем году мне тридцать. – Я повертела в руках серебристое коротенькое платье, весьма симпатичное. Интересно, тридцатилетним женщинам позволительно такое носить?
– Да подожди ты! И она заявила, что нашу дружбу ждет кризис. И что камнем преткновения станет мужчина!
– Альбина, замолчи. – Я вошла в примерочную, бросила тяжеленные вешалки на стоявший там кожаный табурет. – В нашей дружбе постоянно наступает кризис. И мы постоянно уводим друг у друга мужиков. А твоя бабка просто шарлатанка, и все тут.
Глава 5
В итоге самое лучшее платье в мире было найдено мною в крошечном авторском бутике на Кузнецком Мосту. Стоило оно столько, что для его приобретения мне пришлось опустошить заначку, в которую я складывала деньги на свой будущий автомобиль. Ну и наплевать, что машины у меня пока не будет. Женщине, которая носит такое платье – небесно-голубое, с лифом, который визуально увеличивает грудь размера на два с половиной, с пышной струящейся юбкой, которая из любых неприметных конечностей сделает ножки богини, – такой женщине машина и вовсе не нужна. Потому что такие женщины не ходят по пыльным мостовым, не спускаются в смрадную подземку, не покупают картошку и сосиски в круглосуточном супермаркете, не ищут, уныло матерясь, парковочное место. Такие женщины парят над грешной землей, и на их красивейших лицах сияют волшебные улыбки богинь.
И вот теперь я была одной из них.
Что там Боря Сыромятин, да сам Том Круз не устоял бы передо мной (при условии, что на мне было бы надето вышеописанное платье, конечно).
Я собиралась ужинать с мужчиной, от одного взгляда которого у меня слабели коленки.
Не знаю, что было важнее. То, что я целых полтора года эпизодически сохла по Борису Сыромятину, а он не обращал на меня внимания – всем известно, что холодность женщин возбуждает, – или то, что у меня почти два месяца не было секса (а о том, что случилось почти два месяца назад, лучше и не вспоминать, потому что это было всего лишь бездарное соитие с басистом андеграундной рок-группы, на концерт которой привела меня Альбина). Я была настолько пьяна, что, подпрыгивая, танцевала на столе и орала во весь голос: «Хочу мужчину!» А потом, перекинувшись парой фраз с вышеупомянутым басистом, уединилась с ним в гримерной. Несмотря на то что Аля чуть ли не силой оттаскивала меня от разомлевшего мужика и шипела мне в ухо: «Ты что, с ума сошла? Он же алкоголик!»
Два месяца без секса. А я ведь не обитательница монастыря, а здоровая молодая девка, к тому же проживающая в Москве, общепризнанном центре русского разврата.
Да и стоит ли вообще задумываться о первопричинах такого странного поведения, вместо того чтобы расхлебывать его последствия?
Подкрашивая перед зеркалом ресницы, нетерпеливо ерзая на заднем сиденье такси и лихорадочно расправляя подол платья перед входом в ресторан, я уговаривала себя, что это просто встреча двух друзей.