Шрифт:
Глава 1 «Лунный гость»
«Добродетель несовместима с бифштексом»
Л. Н. Толстой
«Человек есть то, что он ест»
Немецкая пословица
– А-А-А-А! НЕТ!
– Ар-р!
– Ар-ха-р!
– Мэ-эх!
– Бу-уло-чка! – с вожделением протянул я, догнав пекарное изделие в каком-то тёмном тупике среди зданий.
Она была одета в белый потрёпанный комбинезончик, который мне представился слегка засаленной салфеточкой, скрывающей ароматный пирожочек. Она прямо так манит и манит, зовёт тебя, чтобы ты укусил её и сделал «м-м-м», как в рекламе девяностых.
(Иллюстрация 1.1)
– Не-ет! Великий Реннион! НЕ-Е-ЕТ! – кричит она и пытается оттолкнуть меня железной палкой.
– Ар-р н-а-х! – недовольно воскликнул я.
Мне сильно не нравится, что булочка ведёт себя так некультурно. Да и вообще, в последнее время у меня почему-то дикий диссонанс – хлебобулочные изделия не должны так себя вести! Они должны стоять на прилавке и не рыпаться! А то хрень какая-то – по всему городу за ними мотаешься!
Я возмущённо выхватываю и отбрасываю палку, хватаю булочку руками за плечи и впиваюсь в шейку. Под небольшой вскрик быстрыми движениями начинаю рвать такую сладкую и податливую мякоть, при этом слегка урча и причмокивая от приятных ощущений. Красная тёплая начинка начала лететь во все стороны, когда присоединились мои коллеги.
Во время поглощения не просто мякоти, но обильного количества красного сока, я будто впадаю в транс и вижу всякие забавные картинки. Соседи по пиру, наверное, тоже такое ощущали. Хотя не факт… Уж очень они неразговорчивые.
Когда трапеза заканчивается, а от булочки остаётся только салфеточка с малыми кусочками начинки, мы лениво встаём и, чуть рассредоточившись, начинаем поджидать следующую булочку.
– Ар-р-ха… – рыкнул я своим коллегам приветствие, но они меня проигнорировали, как всегда. – Ко-озлы-ы… – добавил я и, сделав морду кирпичом, начал снова размышлять.
С недавних пор я стал выделять себя из общей массы моих соплеменников – уж очень отличаюсь от них. Мне стало казаться, что я упал с Луны и там мой дом. Ночами я пытался выискивать дом на небе, но его там не было. Значит, он упал на землю вместе со мной. Но это лишь теория моих гениальных умозаключений. Как оно на самом деле происходит, я пока не знаю.
Но я не теряю надежды и ищу своих либеральных единомышленников с Луны. Иногда я подхожу к коллегам и говорю: «Здравствуйте, меня зовут Алкоголик! Я – еблунтик! Давайте нажрёмся?!». И если нет никакой реакции, то иду искать дальше. Параллельно, конечно, ищу булочек.
«Э-э… Или наоборот? Еблунтик – это имя. А алкоголик – профессия? – задумался я, хватаясь за подбородок, и махнул рукой. – Ай! Да пофиг!»
Слово «Алкоголик» мне больше нравится. Звучит как-то по-родному. А значит, это по-любому моё имя, и точка!
Но это не самое главное в моём гениальном саморазвитии. Самое главное – я недавно задумался о смысле жизни. И для чего мы вообще едим мясные булочки?
Ответ пришёл практически моментально – потратил всего неделю на размышления – и я констатировал факт: меня и коллег атакует неконтролируемый голод. Во время потребления ароматной пищи сосущее чувство исчезает с появлением картинок. Но как только мы доедаем, голод тут же начинает нарастать. Даже с полностью набитым желудком голод лишь слегка притуплен.
Вслед за этим я пришёл к неутешительным выводам: такое состояние неестественно для нормального и здорового человека. Но я стал развивать следующую мысль, которая начала меня пугать. Факт голода ушёл на второй план и появился факт «обжорства». А если конкретнее – мы обжираемся, мать её, до усрачки!
Вон моя слегка испачканная с ног до головы девушка-коллега в разорванном до пояса платье съела целое бедро и дристает хлебушком из-под юбки. Однако она всё равно чувствует голод и пытается услышать или унюхать ещё одну булочку.
Это нах ненормально! Человечество же так ожиреет в конец и загадит экологию! Моих любимых булочек занесут в Красную книгу, а потом они исчезнут – начнётся голодомор, и мы все умрём! Это будет катастрофа!
От этих ужасных мыслей и чувства грядущего апокалипсиса я пытался вразумить коллег соблюдать маломальскую диету, чтобы для начала просто не обсираться. Но они меня не слушали.
Поэтому, пока что, я решил начать с себя и показать пример. Стал следить за диетой и не жрать всякие несвежие булочки, что иногда валяются не пойми где и не пойми сколько. Просрочку, в общем. И эффект на лицо – моя кожа стала более сморщенной и шелковистой, а одежда более чистой – благодать!
«Короче, дело к ночи… Есть хочется», – подумал я спустя, наверное, неделю, стоя на одном месте в переулке.
Я не знаю, сколько длится время, но шесть раз уже было темно.
«Или пять? – засомневался я и простоял за этой дилеммой пару часов. – Ладно… Пофиг! Надоело ждать! Булочки и единомышленники-еблунтики сами себя не найдут!»
Огляделся вокруг, и до меня наконец дошло, что все коллеги давно разбрелись. Вообще никого нет. Непонятное лёгкое чувство одиночества кольнуло в самый центр моего небьющегося сердца. Жалобно шмыгнув носом, я засунул в ноздрю мизинец и отковырял красную козявку, мешавшую мне целых три дня. Погрозив ей пальцем, я вытер её о почти чистые штаны – всего разок дристанул – и помыл языком палец.
«Всё. Я готов выходить в свет!» – воодушевлённо подумал я и, подволакивая свою разорванную в голени ногу, почапал на более широкую улицу.
Выйдя из тёмного переулка, я огляделся и увидел маленькую девочку с длинными чёрными волосами, в окровавленных шортиках и маечке. Она сидела в клумбе с противоположной стороны улицы и рвала зелёные листочки с маленького деревца. Это было так забавно, что я решил подойти к ней и поздороваться.
– Ар-ха-рр-ра? – спрашиваю я, как у неё дела, но она не обращает внимания, продолжая рвать листочек за листочком и запихивать их в рот.